Реконструктор. Дорога в один конец - Александр Конторович

Где у немцев винтовки?

Обычно, во время стрельб, они их не носят. Составляют в козлы где-нибудь рядышком. На позициях больших орудий — так и вовсе на огневой оружия не бывает. Тут пушка не столь здоровенная, но, полагаю, что и здесь всё аналогичным образом обстоит.

Ладно, рассусоливать некогда — пошли!

— Первый готов!

— Второй готов!

— Третий готов!

— Огонь!

Скользнули в стволы мины, и восьмидесятидвухмиллиметровые миномёты выплюнули в зенит свою смертоносную начинку.

— Левее два! — свесился с сосны корректировщик. — И один дальше!

Для первого залпа это было очень даже удачное попадание. Пусть и не в цель, но достаточно близко. И то сказать, среди десантников находились очень даже неплохие стрелки. Свое дело они знали хорошо, так что ничего удивительного в этом не было.

Наводчики быстро внесли требуемые поправки.

— Огонь!

— Ещё один левее!

— Огонь!

— Есть накрытие!

Подсвеченное красным облако разрыва встало над пулемётным гнездом около ворот. Полетели в сторону отброшенные яростью тротила мешки с песком.

— Цель номер два! — опустил бинокль командир миномётчиков.

— Есть!

Протрещали маховички наводки, и следующие разрывы заплясали уже вокруг одной из пулемётных вышек. Ну и что с того, что дежурный пулемётчик к тому времени уже сполз на пол с пробитой грудью? Его место вполне мог занять кто-то из товарищей. А вот с поваленной вышки пострелять уже не выйдет.

Ободрённые поддержкой, бойцы разведроты приподнялись из густой травы и рванулись вперёд к забору. Молчали пулемёты на вышках, не заняли ещё своих позиций бойцы охранной роты. Надо было пользоваться этим моментом.

Телефонный звонок.

— Герр майор!

— Слушаю вас, — Хайнеманн давно уже находился около телефона, ожидая сообщений о ходе операции.

— Русские начали атаку! Им удалось заставить замолчать пулемёты на вышках, а миномётным огнём уничтожена огневая точка около входных ворот.

— Так у них есть ещё и миномёты? Надо же... Мы ожидали только пехотной атаки. Впрочем, это им мало поможет. Действуйте по плану, лейтенант. Обо всех изменениях обстановки сообщайте мне по радио, я выезжаю к вам.

— Яволь, герр майор!

Когда за забором склада встали дымные столбы разрывов, немцы наверху засуетились. Что-то прокричал офицер, забегали солдаты, успеваю заметить, как, не опускаясь вниз, провернулись на месте тонкие стволы зенитного автомата. Всё правильно: то, что зенитка опускает ствол вниз, заметно будет издалека. А вот то, что поднятые вверх стволы повернутся на месте, можно углядеть только в бинокль, да и то не сразу. И только в том конкретном случае, когда наблюдатель смотрит, не отрываясь, именно на эту пушку.

Значит, наши начали атаку. С одной стороны, это, конечно же, минус мне: не успел вовремя. А с другой стороны, руки у меня теперь развязаны — могу стрелять. За разрывами мин расслышать негромкие хлопки пистолетных выстрелов — это ж какие уши надо иметь!

В три прыжка взлетаю наверх. Вокруг пушки уже идёт рабочая суета, весь расчет на своих местах, и топот ног подбегающего подносчика снарядов воспринимается всеми как должное. Делаю ещё несколько шагов, поворачиваю налево, огибая бруствер из мешков с песком — и вот я около орудия. Тут все заняты делом, на меня никто особенно внимания не обращает. Сваливаю на землю свою ношу и выдёргиваю из сдвинутой за спину кобуры длинноствольный "Парабеллум". Эта модель отчего-то называется артиллерийской, хотя я помню, что ими вооружали ещё и флотских офицеров. Да и черт с ними, сейчас это неважно. А важно то, что длинный ствол разгоняет пулю очень даже основательно. Можно стрелять на существенно большую дистанцию, чем из обычного пистолета. Дистанция мне сейчас не важна, а вот то, что долбит пуля из этого ствола малость посильнее обычной — очень даже кстати. Я тут разок из него по свиной туше пальнул. Результат приятно удивил всех окружающих. Выходная дырка получилась чуть ли не с кулак. Не в последнюю очередь это произошло потому, что я кустарным образом (при помощи небольшого сверла) аккуратно высверлил головки пуль, создав, таким образом, примитивную экспансивную пулю. Было у меня опасение, что мои наколеночные эксперименты приведут к тому, что точность попадания таких пуль будет хуже, нежели у обычных. Так это или нет, я, откровенно говоря, не просек. Во всяком случае, экспериментальные стрельбы этого не подтвердили. Может, пуля и попадала на пару сантиметров выше или ниже, для дела это особенного значения не имело. А вот то, что устоять на ногах опосля такого "подарка" не смог бы даже самый здоровенный бугай, обнадёживало очень даже неплохо. На практике, по правде говоря, я этого проверить пока не мог: как-то вот не приходилось мне пользоваться пистолетом в наших вылазках, старались больше без стрельбы работать. Если уж и отстреливались когда-нибудь от особенно надоедливых фрицев, так работали с более серьезного оружия и на большую дистанцию.

Бах!

И тычется носом в какие-то ящики немец со снятым кителем. Предусмотрительный, чертяка, оказался! Предвидел, что работа жаркая пойдёт — вот и сбросил верхнюю одёжку, чтобы не потеть. И то сказать, дядя он был весьма плотной комплекции, аппетитом, надо думать, обладал отменным, потому и вес имел весьма основательный.

Имел...

Теперь это будет волновать разве что похоронную команду. Придётся делать ему гроб по индивидуальному заказу. В стандартный он попросту не влезет.

А эксперименты мои оказались весьма удачными. Подбитый зенитчик тянул на добрую сотню килограммов. И чухнулся носом вперёд с одного выстрела. Опыты можно признать успешными.

Вторым брякнулся оземь ещё один фриц. И тоже в майке. Теперь уже не вспотеет...

Третья пуля досталась наводчику. Тот так и вмазался мордой в прицел.

Четвертая, пятая — и повис на бруствере ещё один прыткий артиллерист, ранее всех остальных врубившийся в происходящее. И потому кинувшийся опрометью к составленным в козлы винтовкам. Нет, друг милый, тут тоже не фраера собрались. Обойдёмся мы без лишней стрельбы. Тем паче что "Кар-98" бабахает очень даже основательно, куда там "Парабеллуму".

Шесть, семь, восемь — и сую за пояс пустой пистолет. Перезаряжаться времени просто нет. Ещё два немца скорчились на земле, и у меня осталось только два противника. Щуплый худощавый фриц, на этот раз одетый вполне по уставу, и офицер, который только что обернулся назад, так и не выпустив из рук бинокля.

Из них самым опасным противником являлся именно офицер, потому что, в отличие от худощавого, который никакого оружия при себе не имел, у офицера на поясе имелась пистолетная кобура. И в то, что он воспользуется пистолетом, верилось как-то очень даже сразу, поскольку именно туда немец правую руку и потянул. А висит кобура у него — как по уставу и полагается — с левой стороны. Вот и потянулась рука справа налево. Если бы он, как это наши офицеры делают, пистолет справа сзади таскал, так я той руки и не видел бы. До того самого момента, пока не вынырнула бы она из-за спины уже вооружённой.