ЧВК "Пересвет" - Алексей Медоваров

колокольчик был частью второго контура безопасности.

Я направился напрямик к нему, но, прежде чем взять, осмотрел — внешне ничего необычного. Серебро начищено до зеркальной чистоты, на рукояти, за которую можно взяться лишь кончиками пальцев, тончайший узор.

Я взялся за него указательным и большим пальцами правой руки, боясь ненароком повредить тонкий мягкий металл, и легонько потряс.

Сначала раздался мелодичный звон, а мгновение спустя мои пальцы словно обожгло. Лишь каким-то чудом я смог совладать с собой и не выронил колокольчик, несмотря на неимоверную боль.

Я медленно опустил его обратно на столик и разжал пальцы.

На серебряной резьбе остались капли моей крови, а на коже — несколько проколов, но мгновение спустя ярко-красные капли словно растворились на блестящей поверхности. В тот же момент двери бесшумно отворились, впуская меня в самое сердце особняка.

— Кровь — не водица, — пробормотал я, понимая, что преодолел второй контур безопасности.

Интересно, будет ли третий?

— Третьего испытания не будет, — София, стоявшая неподалёку, словно прочитала мои мысли. — Ты с достоинством прошёл второе, справившись с болью и, не выронив колокольчик.

— Было не просто, — честно признался я.

— Знаю, ваша светлость. Будь вы чужаком, подделавшим биологические параметры кого-то из семьи, бились бы сейчас в конвульсиях от инъекции яда.

— Яда?!

— Всё в порядке, ваша светлость. Для своих он безвреден.

— Хм… Яд настроен на определённый генетический код?

— Так и есть. Ты многое забыл, ваша светлость.

За второй дверью нас встретил пожилой мужчина, облаченный в некое подобие современной ливреи. Кто-то из слуг?

— Максим Николаевич Басманов-Астафьев.

Я не сразу сообразил, что речь идёт обо мне, но, когда он поприветствовал меня глубоким поклоном, всё стало на свои места.

Слуга следом поклонился Софии, но это больше походило на жест обычной вежливости.

— Госпожа София Викторовна Марьясова.

Она кивнула.

— Добро пожаловать в резиденцию Дома Басмановых-Астафьевых в Кош-Агач. Позвольте представиться: Василий Васильевич Астафьев, управляющий делами Дома в этом регионе.

Он по-военному щёлкнул каблуками.

Так-так, управляющий делами — выходит, не такой уж и слуга. Скорее — правая рука и вообще фигура не из последних.

— Могу чем-то помочь? — осведомился он.

Я посмотрел на Софию.

— Василий Васильевич, исследовательская станция на горе Уттуг-Хая атакована неизвестным хорошо подготовленным противником. Данные резонатора похищены с большой долей вероятности. Нам с его светлостью удалось выбраться. С боем, — сообщила София. — Мы нуждаемся в медицинской помощи, отдыхе и одежде.

— Дурные вести. Прошу извинить меня. Все необходимое будет предоставлено, — Василий Васильевич еще раз поклонился и быстрым шагом направился в глубину особняка, громко стуча каблуками начищенных туфель и раздавая на ходу приказы невидимым службам:

— Без промедления отправить штурмовой отряд гвардии на станцию Уттуг-Хая. Запросить поддержку у наших ЧВК в Барнауле и Монгольской Урге! Мониторинг ситуации в реальном времени…

Вскоре мы с Софией остались одни, но ненадолго — одна из многочисленных боковых дверей открылась и появились слуги — высокий молодой мужчина и женщина средних лет.

Они поприветствовали нас и предложили следовать за ними.

Мы поднялись по одной из лестниц, скрытой за дверями. На третьем этаже наши пути разошлись — для нас приготовили разные покои, к тому же моей спутнице требовался осмотр доктора.

Мне, по-хорошему, тоже, но больше всего я жаждал горячего душа, еды и сна. Остальное могло подождать.

— Ваша светлость…

Слуга отворил дверь в одну из комнат, пропуская меня вперёд.

— Благодарю.

Я огляделся. А ничего так живут господа Басмановы-Астафьевы… Со вкусом…

Сразу вспомнились сцены из голливудских фильмов, где герой впервые попадает в роскошный люкс или президентский номер и не может поверить, что это все для него одного.

Не могу сказать, что в прошлой жизни я бедствовал — скорее наоборот, но мне и в голову не пришло бы поселиться в такой роскоши. Да и не захотел бы.

На кровати лежали банные принадлежности, полотенца.

— Вашу одежду мы, с позволения вашей светлости, сожжем, — бесстрастно сказал слуга.

— Ради бога, — отмахнулся я, стягивая с себя куртку. — И пепел развейте.

— Как будет угодно вашей светлости, — откланялся слуга и бесшумно затворил за собой дверь.

Я буквально сорвал с себя лохмотья, которыми прикрывался с самого бегства со станции, и побежал в душ.

Эх, лепота! Не знаю, сколько я стоял под обжигающе горячими струями воды, смывая с себя грязь, пот и усталость. Полчаса, час… Может, больше.

Когда наконец завернул кран, почувствовал себя заново рожденным. Почти… Для полного эффекта не хватало одного — гладко выбритого лица. Армия и служба по контракту привили мне соответствующую привычку. С тех пор я не терпел ни бороды, ни усов.

Опасная бритва, помазок и кусок душистого мыла лежали на столике рядом с раковиной. Было немного странно не видеть привычных бритв со сменными кассетами и баллончиков с гелем или пеной для бритья. Только опасная бритва, только хардкор!