Дядюшка в законе - Валерий Гусев

– И ожерелье? - хитро вздохнул Алешка, имитируя огорчение.

Папа пожал плечами:

– Наверное, я не знаю точно. Я ведь сам навел об этом деле справки только вчера.

– Ах, как жаль!

– Да ладно, - успокоил нас папа. - Что-нибудь придумаем. Время еще есть.

– Ты ей брошку купи, - посоветовал Алешка. - В виде бабочки. Она по ней обмирает.

– Да ну! А где?

– Вон в том киоске. Или в том.

И папа доверчиво купил эту «брошечку». Которая уже у мамы давно была.

День рождения мамы прошел хорошо. Француз Жюль на время забыл свои неприятности и весело шутил. Даже спел какую-то французскую песенку. Мы ничего, конечно, не поняли, но в ладоши похлопали.

А я все время поглядывал на Жюля, вспоминал папины слова, его разговор с мамой и наконец разобрался в этой проблеме. Скорее всего, папа по своим оперативным каналам заранее получил информацию о том, зачем г-н Жюль приехал в Россию. Потом папа навел справки, узнал о том, что Жюлю на дне озера ничего не светит, и потерял к нему свой профессиональный интерес. Тем более что предстояла большая и сложная операция по ликвидации группировки Гуся…

Потом папа вручил маме брошку. Сейчас она среагирует, ждали мы, полные злорадства. И мама среагировала. Она бросилась папе на шею и сказала:

– Как я рада! Мне так хотелось ее иметь! Я по ней обмираю!

Вот у кого тактичности надо поучиться…

Когда француз ушел домой, мы тоже порадовали маму.

– Мы тебе ожерелье решили подарить, - похвалился Алешка. - Самое изумрудовое…

– Какая прелесть! - отозвалась мама, лаская рукой и взглядом брошку-бабочку.

К чему относилась эта «прелесть», мы не поняли: то ли к ожерелью, то ли к брошечке?

– … И решили достать его со дна озера…

– Я же вам говорил, - сердито рассмеялся папа, - нет там давно никаких изумрудов.

– Да, наверное, и не было, - вздохнула мама. - Легенда…

– Красивая, - сказал я и положил перед ней на стол ожерелье. - Красивая, как изумруды.

– Что это? - мама даже вздрогнула. - Вы что, антикварный магазин ограбили?

– Зачем? - сказали мы. - Со дна озера достали.

– Ну-ка, ну-ка, - папа, усмехнувшись, протянул руки к ожерелью. - Из чего вы его смастерили? Из бутылочных стекляшек, да? Мастера, не спорю. - Тут он вздрогнул, как мама. - Что такое? Неужели? В самом деле. Вот артисты! Это оно, несомненно. Видите, камни нанизаны не на нитку, которая давно бы сгнила в воде, и ожерелье бы рассыпалось по камешку. Они нанизаны на тончайшую золотую цепочку. Ну, примерь. - И он вернул маме ожерелье, сильно смущенный.

Мама с торжественным вздохом надела на шею красивые зеленые камешки.

– Ну как?

– Во! - сказал Алешка. - Тебе идет. Поноси до вечера.

– Ладно уж, - сказала мама, снимая изумруды. - Все равно оно болотом пахнет. Я лучше папину брошку поношу.

Папа забрал ожерелье и сказал, что завтра мы вместе пойдем в милицию и оформим нашу находку.

– А вам деньги заплатят, - заметил он. - Двадцать пять процентов от стоимости этих камней.

Алешка обрадовался:

– Ну, мам, мы теперь тебе этих брошек накупим!

Тут папе опять позвонили. И он настолько озаботился этим звонком, что разговаривал прямо при нас, открытым текстом:

– Это плохо. Операция еще не подготовлена к проведению. Нужно как-то задержать его здесь еще на день хотя бы… Постарайтесь, ребята.

Мы сразу смекнули, что речь идет о нашем «добром дядюшке», который вот-вот удерет из этих мест. И тоже сразу смекнули, как нам его задержать, чтобы помочь папе провести операцию.

– Мам, пап, - взвыли мы, - мы совсем забыли. У нас очень важное дело. Мы ненадолго.

– Вот и хорошо, - сказала мама. - Заодно передайте господину Жюлю щенка Жюля. От моего имени.

Алешка поморщился, но ничего не сказал. И мы помчались к домику, на фасаде которого грозил прохожим своей шпагой отважный мушкетер.

ПОДВОДНЫЙ КЛАД

Жюль сидел на терраске, в легком креслице, и задумчиво курил. Атмосфера вокруг него была грустная. Безнадежная какая-то.

Щенок, которого мы все-таки взяли с собой, первым вскочил на веранду и принялся теребить французские брюки.

– Не трогай, - попросил его Жюль. - Это мои штаны.

– Собака теперь тоже ваша, - сказал Алешка. - Мамин подарок.

– Но у меня уже есть одна собака, - нерешительно возразил Жюль. - Там, на моей родине.

– Будет две, - пожал Алешка плечами. И без всякого перехода спросил: - У вас фруктовая вода есть?

– Для собаки? - уточнил француз.

– Для нас, - пояснил я. - Нам предстоит долгий разговор.

…И мы ему, под большим секретом, все рассказали. Как мы узнали про затопленные сокровища, как разгадали их тайну, как нашли бывший дуб заветный в виде пенька, как определили место, где покоятся на дне озера несметные сокровища, и как это место теперь найти. Даже признались, что выудили со дна старинную саблю. Не сказали только, что теперь ни несметных, ни вообще никаких сокровищ на дне озера нет: мы последнюю драгоценность выудили. Да он об этом и не спрашивал…

– И вот мы подумали, - завершил я нашу красивую сказку, - что нам с Алешкой с этим делом не справиться. А раз уж ваш предок эти сокровища затопил, то вы их и доставайте.

Сначала Жюль от такого счастья потерял дар речи. Он что-то просипел пересохшим горлом и схватился за большой баллон воды, но тот был уже пуст: Лешка времени даром не терял за моим рассказом.

Жюль откашлялся, дрожащей рукой погладил щенка, который уже занялся его туфлями. Атмосфера вокруг француза стала праздничной. Засияла огнями и загремела победными салютами.

Опомнившись, он кинулся пожимать нам руки и прижимать их к своему сердцу. А потом немного охладел и осторожно спросил:

– А что вы за это хотите? Какой процент?

– Мне - старинный пистолет, - поспешил Алешка. - В серебряной оправе. А Димке - два пистолета.

– А почему так? - удивился Жюль.

– Потому что он старший, - логично объяснил Алешка.

Такое простосердечие окончательно убедило француза в нашей искренности и бескорыстии. Глупости, попросту говоря.

Он приласкал щенка, пообещал, что будет о нем хорошо заботиться, и начал лихорадочно куда-то собираться.

Мы не стали ему мешать и попрощались. А сами спрятались за угол дома.

Жюль вскоре выбежал и потрусил к лодочной станции. Мы - за ним, в вечерней тени деревьев.