Смертельное путешествие - Кэти Райх

– А давай, пока будут чинить трубы, я съезжу за стейками? Когда все наладят, можно будет пожарить мясо на гриле.

– Трубы будут чинить в туалете на втором этаже.

– Какая разница!

– Верди полезно увидеть, что мы по-прежнему друзья. Кажется, он до сих пор винит во всем себя.

И в этом весь Пит.

Бойд присоединился к нам за ужином, сидел возле стола, не сводя глаз со стейков «Нью-Йорк стрип», и время от времени трогал лапой чье-нибудь колено, ненавязчиво напоминая о себе.

Мы с Питом разговаривали о Кэти, о старых друзьях и о прежних временах. Он завел речь об одном текущем разбирательстве, а я описала случай из тех, с которыми мне довелось недавно работать: студента через девять месяцев после исчезновения его бабушка нашла повешенным в амбаре. Мне было приятно, что мы достигли того комфортного уровня общения, на котором возможно нормально разговаривать. Время летело, и Ларк со своей таинственной жалобой понемногу перестал занимать мои мысли.

После десерта (клубника с ванильным мороженым) мы ушли с кофе в кабинет и включили телевизор. Главным сюжетом новостей оставалось крушение самолета «Эйр транссаут».

Женщина с мрачным лицом стояла на обзорной площадке, спиной к далекому абрису Грейт-Смоки-Маунтинс, и говорила о соревнованиях, в которых уже никогда не примут участие тридцать четыре спортсмена. Она сообщила, что причина катастрофы до сих пор остается невыясненной, хотя теперь уже более уверенно говорят о взрыве в воздухе. На сегодняшний день опознаны сорок семь жертв крушения; расследование продолжается двадцать четыре часа в сутки.

– Как здорово, что тебе дали возможность отдохнуть, – заметил Пит.

Я промолчала.

– Или тебя отправили в город с каким-то секретным поручением?

Ощущая неприятное стеснение в груди, я упорно разглядывала носки своих ботинок.

Пит придвинулся ближе и указательным пальцем поднял мой подбородок.

– Детка, я ведь просто шучу. Ты в порядке?

Я кивнула – молча, потому что не доверяла собственному голосу.

– А с виду не скажешь.

– Все нормально.

– Может, хочешь об этом поговорить?

Очевидно, я хотела, потому что слова хлынули рекой. Я рассказала Питу о двух днях среди мертвой плоти и крови, о койотах и своих попытках определить происхождение ступни, об анонимной жалобе и о том, как меня отстранили от работы. Словом, обо всем, кроме Эндрю Райана. Когда я наконец выговорилась, то обнаружила, что сижу, поджав под себя ноги и обеими руками прижимая к груди диванную подушку. Бывший не сводил с меня испытующего взгляда.

С минуту мы оба молчали. На стене кабинета громко тикали школьные часы, и я лениво гадала, кто же их заводит.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

– Что ж, мы неплохо провели время, – сказала я, распрямляя ноги.

Пит взял меня за руку, все так же испытующе вглядываясь в мое лицо.

– Что собираешься делать?

– А что я могу? – раздраженно огрызнулась я, выдернув руку.

И так уже в замешательстве от приступа откровений, я страшилась того, что, как говорил опыт, последует за ними. Пит всем, кого доводили до ручки, неизменно давал один и тот же совет: «Пошли их скопом в задницу».

На сей раз мои ожидания не оправдались.

– Вопрос о якобы незаконном пребывании на месте крушения прояснит твой шеф из ОЗЧС. Все прочие обвинения держатся на той ступне. Когда обнаружила эту штуку, ты была одна?

– Нет, рядом болтался один полицейский. – Я упорно не отрывала взгляда от подушки.

– Местный?

Я помотала головой.

– Он видел койотов?

– Да.

– Ты с ним знакома?

«О да, еще бы».

Я кивнула.

– Это поможет уладить дело. Попроси копа связаться с Тиреллом и описать ситуацию. – Пит откинулся на спинку дивана. – Со вторжением в частные владения будет потруднее.

– Никуда я не вторгалась! – с жаром возразила я.

– Насколько точно ты уверена, что с этой ступней дело нечисто?

– Я не считаю, что она принадлежала пассажиру самолета. Именно поэтому и разнюхивала, что к чему.

– Из-за возраста?

– В основном да. Вдобавок она выглядела сильнее разложившейся.

– Ты можешь на сто процентов верно определить возраст владельца этой ступни?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты абсолютно уверена, что покойный был стариком?

– Нет.

– Существует ли другой тест, который может надежнее подтвердить твои выкладки по возрасту? – В Пите проснулся адвокат.

– Проверю результаты гистологии, как только будут обработаны образцы тканей.

– Это когда?

– Приготовление препаратов может продлиться…

– Поезжай туда завтра. Добейся, чтобы твои препараты приготовили как можно быстрее. Не уходи, пока не узнаешь, какой размер воротничка был у этого парня и как звали его букмекера.

– Попробую так и сделать.

– Не пробуй. Просто сделай.

Пит был прав. Я проявила непозволительную слабость.

– Потом идентифицируй личность мистера Ступни и засунь эти сведения Тиреллу в задницу.

– Как я узнаю, кто он такой?

– Если твоя находка не имеет отношения к пассажирам самолета, стало быть, это останки кого-то из местных.

Я терпеливо ждала продолжения.

– Прежде всего выясни, кому принадлежит тот дом.

– А это я как узнаю?

– Фэбээровцы уже прочесали местность?

– Бюро участвует в расследовании, но пока факт диверсии не доказан, у них нет официальных полномочий. Кроме того, учитывая мое нынешнее положение, вряд ли люди из ФБР захотят делиться идеями.

– Тогда выясни это сама.

– Каким же образом?

– Проверь название недвижимости и налоговые ведомости в суде округа.

– Можешь объяснить поэтапно, как это сделать?

Пит заговорил, а я принялась делать пометки. Когда он умолк, моя решимость вернулась полностью. Больше никакого нытья, никакой жалости к себе! Я буду исследовать эту ступню, пока не узнаю досконально все о ее владельце. Потом выясню, откуда она взялась, определю личность покойного и прилеплю эти сведения на лоб Ларку Тиреллу.

– Спасибо, Пит, огромное спасибо!

Я подалась к нему и поцеловала в щеку. Не колеблясь ни секунды, Пит привлек меня к себе. Прежде чем я сумела отстраниться, бывший ответил мне поцелуем в щеку, затем в другую, а потом переключился на шею, ухо и губы. Я вдохнула знакомый запах его кожи, смешанный с ароматом одеколона «Арамис», – и в памяти вспыхнули сотни образов. Я ощутила тепло рук, которые знала добрых лет двадцать. Когда-то эти руки обнимали только меня.