Афганский дневник пехотного лейтенанта. "Окопная правда" войны - Алексей Орлов

За все время пребывания в госпитале только Коля Рудникевич навестил, рассказал полковые новости. Казалось бы, ничего особенного, но такие встречи сил прибавляют, и настроение надолго улучшается.

22 января

Отправили в Ташкент, в 340-й окружной военный госпиталь. Он тоже переполнен, в палатах койки в два яруса, курсанты местного училища располагаются в коридорах.

31 января

После недельного нахождения все показатели вроде бы пришли в норму. Выписали с направлением на реабилитацию в санаторий на Иссык-Куле. Но я подумал, что лучший санаторий – это родной дом, и поехал в родные края.

5 марта

После месячного отдыха была трудная дорога обратно в Афганистан. Трое суток просидел на ташкентской пересылке, без копейки в кармане. Зато от Ташкента до полка добрался за три с небольшим часа, едва успевал перепрыгивать с одного самолета на другой. Вышел из вертушки в файзабадском аэропорту – и будто не улетал никуда.

Радостная встреча, меня все ждали, особенно солдаты. Они побаивались с молодыми взводными на боевые ходить. Вот приедет лейтенант Орлов – между собой частенько разговаривали. Ну, разве это не высшее признание. Был тронут до слез, когда узнал об этом.

Весна идет полным ходом, зеленеет трава, появились первые цветы, правда, снега на горах еще много.

Ребята сбросились по сто чеков, водка подорожала до тридцати пяти чеков, я достал свой неприкосновенный запас, начались рассказы.

Однополчане пережили очень трудную зиму, морозы в феврале были девятнадцать градусов. Полк понес большие потери. В Кишиме погибли три офицера: командир восьмой роты Огнев Саша, командир минометной батареи Мишуто и его командир взвода – Подольский Андрей. Оказывается, были в черных танковых комбинезонах, чем резко выделялись среди личного состава и на белом снегу. Часто такие вот простые, казалось бы, истины, не принятые во внимание, становятся причиной трагедии. Комбата, майора Камерзана сняли с должности и назначили к нам начальником штаба. Кстати, очень умный и грамотный офицер, за восемь месяцев пребывания в Кишиме выучил фарси, свободно разговаривает. Капитана Тищенко назначили командиром второго батальона, а майора Дейкун перевели в Кишим.

В батальоне пятнадцатого февраля потеряли шесть человек в районе Карамугуля. Во всем пытаются обвинить Колю Рудникевича, сделать его крайним, возня не прекратилась по сегодняшний день. Коля стал злым, дерганым.

В батальоне его никто не винит, потому что все знают, как обстояло дело. В ходе перестрелки минометчику оторвало палец на руке, и он от болевого шока потерял сознание. Было принято решение эвакуировать его и выносить поручено взводу обеспечения. Старшим назначили Николая. На пути отхода нужно было перейти через ущелье. Командир хозяйственного взвода Яковенчук из-за личных амбиций – Коля формально был его подчиненным – отказался подниматься на гребень и повел взвод по ущелью, так ему показалось, будет легче идти. Что было делать Николаю в данной ситуации? Пристрелить его? Как опытный боец, он со связистом пошел по хребту. А обозников духи заметили, зажали и расстреляли. Сам Яковенчук спрятался за водопадом и несколько часов просидел в ледяной воде, пока наши не подошли на выручку, на его глазах добивали раненых и глумились над трупами. Сейчас пьет самогонку и кричит, что он заслужил звание Героя Советского Союза. В поисках крайнего старший комсостав пытается стрелочником сделать Рудникевича. А я знаю одно: во всем всегда виноват командир, и Сидорову нужно винить только себя.

Отличились мои воспитанники, раздолбаи. В частности, Витя Федотов прикрывал отход огнем из пулемета и вышел в числе последних.

6 марта

Тищенко дуркует. Заставляет писать планы работ на месяц, на неделю, на каждый день, в которых все должно быть расписано по часам, чуть ли не поминутно. Пишем план-конспекты на чистку оружия, проведения физзарядки. Говорит, что готовит к службе в Союзе. Он пришел из 1-й Московско-Минской дивизии и, по его словам, насмотрелся, как снимают с должностей командиров рот, ребят, прибывших из Афганистана, имеющих боевые награды, за всякую повседневную ерунду, за неспособность к показушности.

Пришло подтверждение замены – Белорусский военный округ, июль месяц.

8 марта

Думали, праздничный день, отдохнем – не угадали. В полк прилетает начальник управления боевой подготовки Сухопутных войск генерал-лейтенант Попков. И вдруг вспомнили, что когда-то был приказ, в котором в Афганистане объявлялась «фронтовая обстановка», и занятия по боевой подготовке должны проводиться и в выходные, и в праздничные дни.

Меня в срочном порядке буквально выгнали на полигон. На слабые возражения, что нет конспектов, ноль внимания, мол, никто к тебе не приедет. Сидим, курим, смотрю, «уазик» пылит. Построил роту, докладываю генералу, что рота к занятиям готова. В резком тоне мне ставится вопрос: «Почему личный состав такие оборванцы? Почему бронежилеты драные?» «Они не драные, товарищ генерал, – отвечаю, – а пулями и осколками порваны, из боевых не вылазим, себя некогда в порядок привести». «Ну хорошо, сынок, – сбавляет генерал обороты, как бы извиняясь, – у тебя тактика первые часы, покажешь мне, как вы выдвигаетесь, а потом на огневой покажешь стрельбу из НСВ». Есть! Начинаю занятия. Рота пошла в колонну по одному, перед высотой залегли, первый взвод пошел, два прикрывают; потом второй пошел, первый на высоте прикрывает, третий внизу, потом третий, два взвода его прикрывают, в общем, показываем классику. Поднялись на горку, с нами, естественно, никто не идет. Скрывшись из виду, перекуриваем, ждем окончания занятия по времени, разыгрывая со взводными в эфире игру. Через два часа спускаемся, предстоит еще огневая подготовка. Генерал разведчиков вытащил, НСВ есть у них и у меня. Но в моей роте пулемет не исправен, шептало сточилось, и он на задержку не становится, сколько бы патронов в ленте ни было – одной очередью выпускает. Признаться, что пулемет не исправен, не решаюсь, а вдруг пронесет.

Генерал посмотрел стрельбу роты, всех офицеров сначала запустил на третье упражнение, потом шесть смен солдат, все выполнили на отлично. Ему показалось достаточно убедительно, остановил стрельбу. Теперь «Утесы» давайте. Сначала разведчик стреляет – отлично. Потом мой пулеметчик, вся лента вылетает одной очередью. «Да он стрелять не умеет!» – кричит генерал. Пришлось сознаться в неисправности пулемета. Генерал настойчив, из пулемета разведчиков пусть стреляет – отлично. Тищенко дает команду: «Комбат, к бою! Отлично. Ротный, ложись – отлично». Отмяк генерал, сам лег, пострелял, тоже неплохо, похвалил нас и уехал. А перед этим попытался прекратить занятия из-за нарушения мер безопасности. Мы никак не могли понять, в чем состоит нарушение. Оказывается, солдат, стоящий в оцеплении, находится всего метрах в двадцати от основного направления стрельбы. А там растет единственное дерево, в тени которого он всегда и прятался, мы никогда не придавали этому значения, какому дураку вздумается стрелять в сторону. Он и нужен-то был, чтобы отогнать пасущихся баранов из расположенного неподалеку домика старика афганца, если тем вдруг захочется забрести на стрельбище. Генерал был неумолим, прекратить стрельбу, перенести пост. Нашелся подполковник Сидоров: «Приучаем к свисту пуль, товарищ генерал». – «А, ну хорошо, продолжайте», – был ответ после секундного замешательства.