Дневники Зевса - Морис Дрюон

Главное — это пораньше распознать свое призвание, наиболее соответствующее личной природе, и постараться в нем преуспеть. Повторяю вам: «Того, кто принимает веления Судеб, боги ведут; того, кто отказывается, — тащат». Прямо идти, хоть и немного в тени, гораздо предпочтительнее, чем хромать на свету. Можно стать превосходным башмачником и отвратительным банкиром, корифеем или архонтом.[4]И уж лучше быть превосходным и, следовательно, счастливым могильщиком, чем неуклюжим скульптором или неспособным министром.

Среди царских трудов отнюдь не наименьший — вводить такие учреждения, которые позволяют каждому реализовывать себя в наиболее подходящем деле.

Так что не жалейте Аида и не считайте его принесенным в жертву. Впрочем, он управляет не только обиталищем мертвых. В его ведении также запасы минералов и металлов, что залегают в подземных областях. Вот почему его гораздо чаще называют Плутоном, то есть Богатым. Разве для многих из вас владение драгоценными металлами не является удовольствием и страстью, которая затмевает все остальное? Плутон царит над этими потаенными сокровищами и ревниво их оберегает. За каждую похищенную у него частицу он требует равную по весу долю жизни и таким образом возмещает в одном своем владении то, что у него забирают в другом. Несчастные рудокопы, гибнущие под обрушившейся горой или в шахте, затопленной каким-нибудь рукавом Стикса; золотоискатели, чьи кости белеют в песке пустынь; слишком амбициозные финансисты, подорвавшие себе сердце или обреченные броситься в пропасть из-за разорения, — все они вольные или невольные жертвы Аида Богатого. И если бы из-за несчастного случая, бунта или неосторожности разгул циклопов, отданных под его надзор, грозил уничтожить его богатства, не сомневайтесь, Плутон истребил бы всякую жизнь.

Недовольство Посейдона своим уделом.

Нереиды. Амфитрита.

Любовные увлечения Посейдона, его дети.

Вторые циклопы. Пегас.

Новые гиганты. Орион

Итак, один из моих братьев был устроен.

Поскольку мой дядя Океан стремился к покою, я избрал второго своего брата, Посейдона, чтобы он сменил дядю в трудах и взял на себя управление морями.

Учитывая обширность морских владений, сил и богатств, которые в них содержатся, никак нельзя сказать, что Посейдон обделен. Но мой братец, носитель трезубца, беспокоен по своей природе; оставь я его на земле, она бы беспрестанно тряслась. Довольно посмотреть, что он творит на границах своей вотчины! Берега и взморья беспрестанно страдают от его непостоянства. Какая-нибудь гавань, выкопанная с превеликим трудом, которой он еще вчера благоволил, направляя туда торговые флоты вместе с изобилием, завтра будет им же осушена или затоплена. То он тысячу лет обустраивает скалистый берег, заложив там процветающий город, то вдруг, решив ни с того ни с сего, что город раздражает взор, подтачивает его или обрушивает, не пощадив даже храма, который ему посвятили. Мало найдется островов, которые не содрогались от его неожиданных выходок, мало найдется пляжей, которые не опустошала внезапная атака его бешеных приливов. Я сдерживаю брата, как могу.

Похоже, Посейдону на роду написано быть вечно недовольным, подобно мореплавателю, которому вечно не сидится на земле и которого тянет бороздить волны. Но ничто не обновляется, не создается, не открывается иначе, нежели при посредстве этого вечного, как море, двигателя — неудовлетворенности.

В супруги себе Посейдон выбрал одну из Нереид. Расскажем немного и о Нереидах; ведь поэты часто упоминают их за красоту волос, почти не уточняя, кто они такие.

Их отец, старый Нерей, очень древний бог, будучи отпрыском буйного Понта, тем не менее всегда проявлял благожелательность к морякам. По линии матери, прелестной Дориды, сестры Метиды и Эвриномы, Нереиды восходят также и к Океану.

Преклонные лета не помешали Нерею быть обильным на потомство: Нереид насчитывается семьдесят семь. Порой они чинно сидят на золотых тронах в отцовском дворце, в глубинах моря, и тогда стихия спокойна, как озеро. Но они любят также порезвиться, попеть, пошалить на поверхности, со смехом играют в догонялки, катаются друг на дружке, озорничают, поднимая и раскачивая своими упругими спинами корпуса кораблей. Это их распущенные волосы блестят под луной.

Ну так вот, из этих семидесяти семи Посейдон выбрал именно Амфитриту, которая его не хотела! Он заметил ее, когда она плясала вместе с сестрами у берегов острова Наксос. Амфитрита не была ни красивее, ни смешливее остальных; просто прелестная волна, которой нравится прыгать, плескаться и накатывать на берег, чтобы разбиться брызгами, взять разбег и нахлынуть снова. В общем, именно она ему понравилась, такая, какая есть.

Он приблизился с трезубцем в руке, сделавшись неловким от любви. Остальные Нереиды вовсю потешались. Это всегда нелегко — ухаживать за девушкой, окруженной подружками. Посейдон попытался заключить Амфитриту в объятия, но та из-за притворной или подлинной стыдливости либо просто из баловства отстранилась. Он в раздражении попытался насильно обнять ее — она ужаснулась, и с этого момента Посейдон стал ей отвратителен. Он попытался взять Амфитриту силой — она ускользнула; он ее преследовал — она убегала все дальше и дальше, то ныряя, то выныривая, и, уже вконец растрепанная, исчезла где-то на Западе. Посейдон велел ее найти. Течения, приливы, отливы, ветры, чайки, бакланы, барабульки, тунцы, угри — он всех бросил на поиски, весь морской мир. Не осталось ни одного безобидного морского петушка, ни одной мирной губки, которых бы не потревожили. Когда чего-то хочется по-настоящему и когда все пускаешь в ход, удается отыскать и волну в море. Но много ли проку от такого упрямства? Кортеж дельфинов доставил Амфитриту из Саргассова моря, измученную и навсегда затаившую враждебность. Посейдон соединился с ней, но ребенка зачать не смог.

Неудовлетворенность, неудовлетворенность! Этот провал отнюдь не сделал его сдержаннее, просто побудил к другим увлечениям, и уж эти-то — увы! — стали плодоносными. Все порождения Посейдона оказались существами странными, порой даже зловредными. Некоторые, что родила ему Тооса, кузина Амфитриты, появились на свет с единственным глазом во лбу или с несколькими руками на каждом плече. То ли это было обдуманным, то ли нечаянным воспроизведением опытов Урана.

По счастью, циклопы Посейдона не обладали, даже в малой степени, ни мощью, ни послушной понятливостью своих предшественников. Хоть и огромные, скотски-грубые и злые, они отличались таким тупоумием, что сладить с ними было довольно легко, и даже поручить полезные задачи. «У тебя нога чешется? Ну так прихлопни ее скалой в наказание». Благодаря подобным рассуждениям я и уверился в том, что они мне не опасны. Кроме того, они не были бессмертны.

На некоторое время я предоставил их, под руководством Прометея, в распоряжение людям, чтобы помочь заложить основания городов. Люди воспользовались этими колоссами, чтобы возвести (согласно рецептам, сохраненным со времен Атлантиды) те самые стены и здания, которые вы до сих пор называете циклопическими.