Жук - Ричард Марш

означает, что вы самый настоящий ненормальный. И если врачи не изолируют вас и впоследствии не выставят в заспиртованном виде на всеобщее обозрение в качестве музейного экспоната, это будет большой ошибкой с их стороны. Потому что в противном случае они не смогут доказать тем, кто откажется верить в существование такого человека, как вы, что они вас не придумали.

Что же касается меня, то я точно не из таких людей. Когда я нападаю на след чего-то необычного, я невольно вхожу в азарт, а это может привести к непредвиденным последствиям. После ухода Пола я принялся размышлять над всем тем, что узнал, и вскоре понял, что у меня вот-вот взорвется голова. Поэтому я решил отправиться на реку – прогуляться.

Глава 14. Бал у герцогини

В тот вечер должен был состояться бал, который устраивала герцогиня Датчетская. Первым человеком, которого я увидел, войдя в бальный зал, была Дора Грэйлинг.

Я направился прямо к ней.

– Мисс Грэйлинг, я очень нехорошо повел себя вчера вечером. Мне хотелось бы принести вам свои извинения. Надеюсь, мне удастся заслужить ваше прощение!

– Мое прощение? – Дора откинула голову назад и слегка склонила ее набок, что придало ей некоторое сходство с птицей. – Вам вчера стало нехорошо. Надеюсь, теперь вы чувствуете себя лучше?

– Да, со мной все в порядке. Так, значит, вы меня прощаете? Тогда докажите, что не держите на меня зла, предоставив мне танец, который я пропустил вчера вечером.

Дора встала. К нам подошел незнакомый мне мужчина. Надо признать, Дора – одна из самых желанных женщин в Европе, и вокруг нее вьется миллион женихов.

– Следующий танец мой, мисс Грэйлинг, – заявил незнакомец.

Глядя на него, Дора сказала:

– Вы должны извинить меня. Боюсь, я допустила ошибку. Я забыла, что уже пообещала этот танец другому.

Я не знал, что Дора способна на такое. Между тем она решительно взяла меня под руку, и мы с ней направились в сторону площадки для танцев. Мужчина остался стоять на месте, молча глядя нам вслед.

– Сегодня его очередь страдать, – прошептал я, когда мы стремительно закружились в вальсе. Что-что, а вальсировать Дора умеет.

– Вы так думаете? Что ж, вчера вечером страдала я. Впрочем, я бы ничего не имела против, если бы за это полагалась подобная компенсация. Для меня танец с вами – это нечто особенное. – После этих слов Дора густо покраснела и добавила, словно пытаясь сгладить впечатление от предыдущей фразы: – Вы так хорошо танцуете. Сейчас мало мужчин, которые по-настоящему умеют танцевать.

– Благодарю вас.

После вальса мы с Дорой укрылись в импровизированном убежище на небольшом балкончике и принялись болтать. В мисс Грэйлинг есть нечто такое, что сразу же располагает к ней людей, и они весьма охотно начинают рассказывать о себе. Прежде чем я успел это толком осознать, я уже ввел ее в курс всех моих планов и проектов – в том числе сообщил о моей последней идее, реализация которой в конечном итоге могла дать возможность уничтожать целые армии с помощью молний. Моя собеседница проявила к этой теме большой интерес, что немало меня удивило.

– Осуществлению подобных проектов мешают не столько теоретические проблемы, сколько практические, – пояснил я. – Можно довольно легко доказать правильность своих расчетов на бумаге или в лабораторных условиях, а также в ходе эксперимента сравнительно небольшого масштаба. Но в качестве решающего доказательства необходимы крупномасштабные реальные испытания. Если бы, например, у меня была возможность перевезти мое оборудование куда-нибудь в леса Южной Америки, где изобилуют животные, но нет людей, то там я бы смог продемонстрировать справедливость моей концепции.

– Так почему бы вам этого не сделать?

– Только подумайте, каких денег это будет стоить.

– Я всегда считала, что я ваш друг.

– Я тоже на это надеялся.

– Тогда почему бы не позволить мне вам помочь?

– Помочь мне? Каким образом?

– Ну, например, сделать так, чтобы у вас появились средства на ваш южноамериканский эксперимент. Кажется, с моей стороны это было бы вложение денег, которое в итоге принесло бы мне неплохие дивиденды.

Слова Доры вызвали у меня сильное волнение.

– То, что вы сейчас сказали, мисс Грэйлинг, очень любезно с вашей стороны, – не без труда вымолвил я.

Моя собеседница, внешне сохранявшая полное хладнокровие, никак не отреагировала на мои слова.

– Пожалуйста, перестаньте говорить глупости! – рассердился я. – Для меня совершенно очевидно, что вы надо мной издеваетесь, хотя и стараетесь делать это в максимально деликатной форме. Вы слышите меня, мисс Грэйлинг?

– Насколько я понимаю, с моей стороны было дерзостью предложить вам помощь, о которой вы меня не просили. Вы дали это понять достаточно ясно.

– Уверяю вас, что…

– Умоляю, не надо. Конечно, если бы на моем месте была мисс Линдон, все было бы иначе. По крайней мере, она удостоилась бы вежливого ответа. Но мисс Линдон всего одна, и другие не могут ее заменить.

Я пришел в ужас. Неожиданная вспышка Доры Грэйлинг была совершенно некстати. Я понятия не имел, каким своим действием или словами ее спровоцировал. Однако бурные эмоции, которые она, судя по всему, испытывала в этот момент, были ей удивительно к лицу. Я невольно подумал, что еще ни разу не видел, чтобы она выглядела настолько привлекательной – от нее буквально глаз было не оторвать.

– Кажется, сюда кто-то идет – вероятно, затем, чтобы заангажировать меня на следующий танец, – сказала Дора. – Не могу же я отказывать всем подряд. Послушайте, мистер Атертон, надеюсь, я не слишком сильно вас обидела, и вы не сочтете для себя невозможным потанцевать со мной еще раз?

Не скрою, эти слова меня удивили.

– Мисс Грэйлинг! Я буду только рад такой возможности.

Дора вручила мне свою карточку.

– На какой из танцев я могу претендовать? – спросил я.

– Думаю, для вас же будет лучше, если вы выберете какой-нибудь из последних.

– Похоже, они все уже разобраны.

– Это неважно. Вычеркните какое угодно имя и впишите вместо него свое.

Я получил такой карт-бланш, что даже слегка смутился. Но нужно было что-то решать, и я вписал себя на следующий по счету вальс – он шел через два танца на третий. При этом я совершенно не обратил внимания на то, кому именно придется уступить мне место.

– Мистер Атертон! – окликнул меня кто-то, едва Дора ушла. – Это вы?

Голос был женский. Это Марджори! Едва увидев ее, я тут же почувствовал, что для меня во всем мире существует только одна женщина – это она. Кровь буквально забурлила в моих жилах. Повернувшись к своему кавалеру, она кивком головы отпустила его.

– Здесь найдется свободное место?

Марджори опустилась на стул, который только что занимала мисс Грэйлинг, то есть рядом со мной. Когда она взглянула на меня, я заметил в ее глазах веселые искорки. Сам же я в этот момент волновался и трепетал, словно зеленый юнец.

– Помните, накануне вечером я говорила вам, что мне может потребоваться ваша дружеская помощь в осуществлении некой дипломатической миссии? – поинтересовалась она.

Я кивнул, хотя не мог не отметить про себя, что использованное ею сравнение не совсем корректно.

– Ну так вот, пришло время, когда эта помощь действительно мне необходима – или, по крайней мере, оно вот-вот наступит.

Марджори сделала небольшую паузу. Я молчал, не желая помогать ей приступить к делу.

– Вы ведь знаете, насколько неразумным может быть папа, – сказала она.

Я и в самом деле это знал. Во всей Англии, пожалуй, не нашлось бы ни одного такого упрямого – или, если хотите, тупого типа, как Джеффри Линдон. Однако в этот момент я не готов был прямо заявить об этом его дочери.

– И вам известно, насколько сильно – и при этом безосновательно – он настроен против… Пола.

Прежде чем открыто назвать вслух Лессингема по имени, Марджори немного поколебалась. Когда же она это сделала, я услышал в ее интонации нежность, которая вонзилась в мое сердце, словно жало овода. Говорить о нем таким тоном, обращаясь не к кому-нибудь, а ко мне… На это была способна только женщина.

– А разве мистер Линдон не знает о том, как складываются ваши отношения?

– У него на этот счет есть только подозрения. Сейчас самое