Ошибка 95 - Александр Соловьев

Мила вспомнила собственное детство – строгого отца, тихую маму, занятия музыкой, языками, изобразительным искусством, непрерывный контроль, ежедневные проверки знаний.

Кажется Айвен не почувствовал этого воспоминания, выпустив в потолок тонкую струйку дыма, он продолжал:

– На того майора я затаил злобу. Хотел отомстить, но не знал как. Само слово «майор» стало для меня как горечь. Как-то раз мысль пришла: вырасту, пойду в астронавты, дослужусь до генерала, стану начальником над этими самыми майорами, вот тогда они у меня попляшут. И с тех пор я самовоспитанием занимался. Лет в двенадцать спортом увлекся, учебу подтянул и скоро одним из самых успевающих в классе стал. С папашей прожил до семнадцати, а потом поступил в летное. После только два раза его видел. Последний – лет за десять до того, как меня заморозили. – Айвен криво усмехнулся. – А сестры слабоумной у меня никогда не было. Ну и бред, однако, мне в память эти кретины записали! Ха-ха-ха!

Хохот Айвена эхом разнесся по дому.

Мила прислушалась. Как там Дэн с Ритой?

Из подвала не доносилось ни звука.

– Они там не умрут? – спросила Мила и сама удивилась тому, как равнодушно прозвучал ее голос.

– С чего бы им помирать? Полежат, очухаются. Может, память восстановят. Память – ценная вещь…

Голос Смита как будто раздавался издалека. Действует, подумала Мила и опрокинула в рот остатки вина.

Айвен внимательно посмотрел на нее. Он вытер губы и руки, бросил скомканную салфетку на горку куриных костей и наклонился к женщине.

– Не парься так, – шепнул. – Дурацкое занятие.

Айвен приподнял каштановые локоны и коснулся губами кожи за ухом. Его горячее дыхание взбудоражило Милу.

– Грязная шлюха! – едва слышно прошептал Айвен. От этих слов Мила вздрогнула, но теплая волна внизу живота заставила ее выгнуться всем телом и прильнуть к мужчине. Айвен начал поспешно стаскивать с Милы одежду. Она не возражала. Айвен изнемогал от нахлынувшей страсти, но помочь ему она не могла – тело оказалось обессиленным.

Вдруг ее разобрал неуместный смех, она расхохоталась с одержимостью сумасшедшей.

Айвена это только раззадорило. Он вытряхнул Милу из брюк, разорвал кружевные трусики. Женщина скатилась с дивана и, оказавшись на четвереньках, поползла по ковру, продолжая хихикать. Айвен схватил ее за бедра и притянул к себе.

– Жи-вот-но-е… – сказала Мила и издала утробный звук.

– Ты из той же стаи, – прорычал Айвен.

Его ладонь скользнула вверх по спине, пальцы вцепились ей в волосы. Он сказал что-то неразборчивое, но Миле было все равно, что он говорит. Она чувствовала, как разгоряченные тела источают мускусный аромат – первобытный и пьянящий. Казалось, окружающее пространство растеклось дрожащим маревом, а потом и вовсе пропало, обратившись в ничто, и Мила тоже стала ничем. Крик женщины потонул в бесконечности, время исчезло…

…Мила вынырнула из тяжелого сна.

Нестерпимо хотелось пить, стучало в висках, и ныла спина. Пол, даже застеленный ковром, был чересчур жестким ложем. Мила попробовала подняться и тут же пожалела о том, что пошевелилась, так ее замутило. Проклятое похмелье.

«Это даже хорошо, что мне так плохо, – подумала она с горькой иронией. – Борьба с похмельем отвлечет от дурных мыслей».

Мила осторожно перевернулась на живот и встала на четвереньки. Комната тут же заходила ходуном, абстрактный рисунок на ковре поплыл цветными пятнами. Мила замерла, и стояла неподвижно до тех пор, пока качания не начали стихать. Придерживаясь за комод, она медленно поднялась и осмотрелась. Казалось, будто ночью в доме случилось побоище. Стол был опрокинут, куриные кости рассеялись по полу вперемешку с одеждой; постеры с известными исполнителями астроника, украшавшие стены, оказались распороты, точно какой-то хищник приложил к ним лапу.

Мила переступила через Айвена, раскинувшегося на полу среди разбросанных диванных подушек, и побрела на кухню.

Аптечка, аптечка, аптечка… В ней точно имеется средство от похмелья.

Мила стала рыться в ящиках, отыскала коробку. Кроме флакона антисептика и перевязочного пакета – упаковка таблеток под названием «галостон», и больше ничего. Наполнила стакан водой, с жадностью выпила, наполнила снова, бросила таблетку. В стакане зашипело.

Сделав несколько глотков, Мила закрыла глаза, прислушалась к ощущениям. Почувствовала Айвена. Его поверхностный тревожный сон. Тут же нахлынуло уныние.

«Не хочу, чтобы ты сейчас проснулся», – подумала Мила. В ответ из комнаты послышалось невнятное бормотание. Айвен зашевелился. Судя по шуршанию, перевернулся на другой бок.

Пытаясь унять мелкую дрожь в руках, Мила принялась читать аннотацию. Буквы расплывались.

«Побочное действие. Вызывает ощущение легкой эйфории».

«Не помешает», – подумала Мила и бросила в стакан еще одну таблетку. Присела на стул, вздрогнула от соприкосновения голого тела с холодным неуютным пластиком. Она безуспешно растирала виски, ожидая пока подействует лекарство. Через пять минут стало немного лучше.

«Дэн, Рита, – промелькнуло в голове. – Надо их освободить, а потом вызвать полицию». Эта мысль запульсировала, как нарыв. От страха Милу бросило в пот. Она не может сдать Айвена. Но она должна сделать это. Как же преодолеть противоречие?

«Пусть Айвена заберут, починят, перепрограммируют, – думала она. – Пусть у каждого из них сотрут память об этом безобразном происшествии. Хорошо бы Дэн забыл раз и навсегда, что был женат на ней, и чтобы Айвен снова стал Рихардом…»

– О, нет! – вырвалось у нее. Все исходы одинаково пугали.

– Мила! – Голос Айвена был хриплым со сна. – Собирайся! Мы уезжаем!

Его пробуждение взрывом отдалось в ее голове.

Мила тяжело вздохнула. Силы, не успев вернуться, вновь покинули ее.

Пока Айвен рядом, пока он бодрствует, пока он одержим безумной идеей, она будет ему подчиняться. Она станет выполнять его приказания, с трудом преодолевая ступор, находясь в странном полусне, отдыхая от этого состояния лишь в те редкие минуты, когда сознание Айвена будет уступать место Рихарду.

Пока Мила чахла на кухне, он принял душ, оделся и стал вызывать такси.

– Пусть прилетит хотя бы через час, – попросила она.

– Полчаса, – отрезал Айвен. Он порылся в давешней корзине для пикников, извлек оттуда кофе и пакет круассанов.

– То, что надо. Будешь?

– Нет, – проронила Мила и поплелась душ.

Струи прохладной воды упали на горячее тело. Запрокинув голову, Мила подставила лицо навстречу брызгам. Она усилила напор воды. Тысячи мелких иголочек защекотали кожу. Постепенно тошнота и сонливость начали отступать.

– Какого черта! Ты уснула там? – Айвен забарабанил в дверь.