Татары и русские в едином строю - Александр Широкорад

Но и чехи не дремали. Племянник усопшего короля юный Оттокар поспешил жениться на старушке Маргарите. Он собрал большое войско и двинулся на Вену.

Римский папа Иннокентий IV долго колебался, кого поддержать — русских или чехов? Римские папы давно предлагали королевскую корону Даниилу Романовичу Галицкому в обмен на переход в католичество. В конце концов Даниил короновался, но римский престол отверг. Поэтому Иннокентий IV, а затем и его преемник Александр IV поддержали Оттокара и стали грозить Роману и Даниилу крестовым походом всей Европы.

В итоге Роман был осажден чешским войском в Гимберге. Даниил Галицкий, чтобы помочь сыну, вместе с польским князем Болеславом Стыдливым вторгся в Чехию и взял ряд крепостей. Однако трусость ляхов и сильная болезнь глаз Даниил заставили его прекратить поход.

Роману в 1254 г. оставалось лишь бежать из осажденного Гимберга. В 1260 г. король Даниил опять ходил с войском добывать Вену, но опять неудачно. Посему Роман Даниилович кончил свои дни удельным князем новогрудским.

Итак, после Батыевой рати не прошло и 15 лет, на Руси «иго», а русские дружины гуляют в центре Польши и под Веной.

Дела австрийские не мешали королю Даниилу периодически отправлять рати на ятвягов[89]— в 1248, 1251, 1255, 1256 гг. Наконец ятвяги были покорены, и «в 1257 году Даниил послал боярина своего взять дань с ятвягов черными куницами, белками и серебром; часть дани послана была польскому воеводе: пусть узнает вся земля Польская, что ятвяги платят дань королю Даниилу»[90].

Пока речь шла о чисто русских походах, хотя не исключено участие в них и каких-то татарских отрядов. Но в 1258 г. темник Бурундай вместе с Василько Романовичем совершает поход на Литву и разоряет окрестности Слуцка и Новогрудка.

В следующем, 1259 г. Бурундай, Василько и Лев (сын короля Даниила), разгуливая по Польше, взяли и разграбили город Сандомир. Союзники дошли до Кракова.

В обоих случаях отечественные историки утверждают, что де темник Бурундай угрозами заставил галицких князей участвовать в походах на Литву и Польшу. Увы, в эту сказку можно было бы поверить, если бы галицкие князья не ходили туда походами и до, и после ига, с татарами и без них. Так что Бурундай лишь помог своими отрядами (по оценке Ю.В. Селезнева[91]— 10 тыс. сабель).

А вот в 1275 г. галицкий король Лев Даниилович официально попросил хана Менгу-Тимура — темника Ногая — послать ордынскую рать на усмирение Литвы. На Литву пошел татарский «воевода» Ягурчин, а с ним — большая компания русских князей: Лев и Мстислав Данииловичи, Владимир Васильевич, князья Галицко-Волынские, Роман Михайлович и его сын Олег Романович, князья Брянские, Глеб Ростиславич, князь Смоленский, князья Туровские и Пинские[92].

Ими были разорены владения Великого княжества Литовского в Понеманье и Полесье. Был захвачен посад Новогрудка, но взять его кремль не удалось. На обратном пути ордынцы малость пограбили села Курского княжества. Но это дело житейское, и русские войска грабили австрийские территории, то есть своих союзников, в 1805–1807 гг. — почитайте дедушку Толстого.

Ну а теперь из Юго-Западной Руси перенесемся на северо-запад. С 1252 г. по 1280 г., то есть со времени наведения Александром Невским на Русь Неврюевой рати, татары ни разу не нападали на Русь, если не считать одного небольшого инцидента.

В 1270 г. великий князь владимирский Ярослав Ярославич, младший брат Невского, начал брать в Великом Новгороде «не по чину». Горожане собрали вече, убили некоего Иванка — приятеля Ярослава, а остальные его сторонники спрятались с князем в его резиденции Рюриковом городище. Вече отправило князю грамоту с перечислением обид: «…отнят Волхов гогольными ловцами, а поле отнято заячьими ловцами, взят двор Алексы Морткинича, взято серебро на Никифоре Манускиниче, на Романе Болдыжевиче, на Варфоломее; кроме того, выводятся иноземцы, которые живут в Новгороде»[93].

Ярослав бежал из Новгорода и стал во Владимире собирать полки. Мало того, он отправил тысяцкого Ратибора к хану Менгу-Тимуру с просьбой послать орду на Новгород: «Ратибор говорил хану: "Новгородцы тебя не слушают; мы просили у них дани для тебя, а они нас выгнали, других убили, домы наши разграбили и Ярослава обесчестили". Хан поверил и отправил войско к Ярославу»[94].

Как видим, и Ярослав, и Ратибор нагло лгали: новгородцы не отказывались от дани татарам, а вопрос о власти великого хана даже не поднимался.

Но тут костромской князь Дмитрий, родной брат Ярослава, не поленился и сам отправился в Орду. Туда же прибыли и послы Новгорода Петр Рычаг и Михаил Пинещинец. Менгу-Тимур разобрался в ситуации и вернул с полдороги татарскую рать. Мало того, он отправил двух посланников для примирения сторон.

Ярослав Ярославич засел в Руссе и попытался вступить в переговоры с Новгородом. Поначалу новгородский боярин Лазарь Моисеевич ответил: «Князь! ты вздумал зло на св. Софию, так ступай: а мы изомрем честно за святую Софию. У нас князя нет, но с нами Бог и Правда и святая София, а тебя не хотим»[95]. Но вскоре был заключен мир «по всей новгородской воле». Ярослав целовал крест в присутствии татарских послов. Одновременно Менгу-Тимур приказал Ярославу Тверскому не вмешиваться в торговлю между Новгородом и Ригой. Ярослав Ярославич должен был также известить об этом Ригу.

В 1277 г. в Орду отправилась целая компания русских князей: Борис Васильевич Ростовский и его родной брат Глеб Васильевич Белозерский с сыном Михаилом и женой Феодорой, которая до крещения была монгольской княжной; ярославский князь Федор Ростиславич Чермный и Андрей Городецкий (сын Александра Невского). Ехали те князья с большими дружинами, но не затем, чтобы в чистом поле покарать басурманов, а чтобы вместе с ними пограбить Северный Кавказ.

Хан Менгу-Тимур замыслил поход против ясов — так в древности назывались аланские племена, предки современных осетин. Русские и советские историки старательно обходят молчанием этот поход, в крайнем случае утверждают, что, мол, русских князей хан принудил. Мол, это тяжкая «дань кровью» и т. д. Но вспомним главный закон феодализма: сюзерен собрался в поход, садится на коня и его вассал. А другой закон гласил: «Вассал моего вассала — не мой вассал».

Предположим, что Менгу-Тимур никак не мог обойтись на Северном Кавказе без русских дружин. К кому бы он обратился? Естественно, к великому князю владимирскому Дмитрию Александровичу! А уж тот бы дал разнарядку, собрал бы войско и отправился в Орду. Но почему-то в походе приняли участие только второстепенные князья, да еще самые наглые и склонные к авантюрам, о чем мы узнаем позже. То есть никакого принуждения со стороны Сарая не было, просто сия компания примазалась к походу «за зипунами». Ну, и каждый не слишком богатый князь мечтал получить от хана если не большой удел, то хотя бы малую волость.