Теоретик - Владимир Корн

Грек думал буквально мгновение.

– Нет, – решительно заявил он. – Уходим. Возни с ними много, до укрытия к темноте точно добраться не успеем. Или ты предлагаешь где-нибудь поблизости заночевать?

Крыть было нечем, и Гудрон лишь вздохнул:

– Да уж, повезет ведь кому-то! Тут же для каждого из нас пластин на бронежилеты должно хватить.

– Уходим! – тоном, не терпящим возражений, повторил Грек. – Нам эти бронежилеты слишком дорого могут обойтись. – И, чтобы внести окончательную ясность, добавил: – Ладно бы самец, но ведь это самка! Носить на себе прямое подтверждение, что мы убили самку гвайзела, верх идиотизма. Даже если мы в один голос станем утверждать, что нашли ее уже дохлую. За мной!

На этот раз Грек взял другое направление. Но перед этим мы снова долго бежали вверх по течению того же ручья, и вода была такой же ледяной.

К укрытию, а им оказалась пещера, мы прибыли еще засветло. Чтобы оказаться внутри ее, пришлось протискиваться в такую узкую щель, что, по крайней мере, нападения гвайзелов можно было совершенно не опасаться – габариты у них не те, не пролезут.

К моему удивлению, пещера оказалась довольно неплохо освещена: часть свода отсутствовала, пропуская солнечный свет.

– Не очень-то надежно он выглядит, – рассматривая свод, поделился впечатлением я. – Как будто в любой момент рухнет.

– Теоретик, ты бы о других вещах беспокоился, – проворчал Гудрон.

– О каких других?

– О гвайзелах, например.

– Я и беспокоюсь. В доле пропорциональной числу участников нашей экспедиции. Или ты предлагаешь сразу за всех беспокоиться? Чего ради?

– Да хотя бы ради того, что каску свою не нашел.

– И что теперь?

– А то, что неспроста все это. Сдается мне, гвайзел с собой ее прихватил, чтобы твой запах точно уж не забыть. Бегает теперь с ней под мышкой и то след в лесу понюхает, то ее, то след, то ее.

Несмотря на то что Гудрон шутил, толика логики в его словах все же присутствовала. Пропажа каски могла каким-то образом быть связана с появлением гвайзелов. Единственное, трудно себе представить – гвайзелы настолько разумны, что им действительно могла прийти мысль захватить каску с собой?

– Встретимся, нюхало ему разобью, – подыгрывая Гудрону, пообещал я. Не дай бог, такая встреча действительно произойдет!

С одного взгляда становилось понятно, что пещера частенько является прибежищем путников вроде нас. Свежая зола в очаге, немалый запас дров. Грубый стол из пары плах, лавки из них же по обе его стороны.

Но внимание мое привлекло не это. Одна из стен, поднимающаяся вверх почти вертикально, оказалась покрыта рисунками. Выполненные желтоватой краской, они не выглядели древними, хотя и были стилизованы под наскальные. Тема у всех рисунков была одна и та же: мужчины с огромными фаллосами совокуплялись с женщинами, величина грудей которых выглядела гротескной.

«Мужики все как на подбор настоящие Приапы», – усмехнулся я.

– Что, нравится? – поинтересовался наблюдавший за мной Гудрон.

– Да как тебе сказать…

Тут вот в чем вопрос: а вдруг они все-таки древние? Или не древние, но работа аборигенов? Вот тогда они действительно могут вызвать огромный интерес. Ведь тогда, получается, в этом мире существует разумная жизнь, пусть и на примитивном уровне.

– Смотри-смотри. – Гудрон гоготнул. – Когда стемнеет, они вообще светиться начнут. Кстати, можешь и свой рисунок оставить. С Элкой, например. Там в углу целое ведро краски должно быть.

– Тут совсем недалеко имеются залежи некой субстанции, которая фосфоресцирует. Ею-то все здесь и начертано, – пояснил мне Слава. – Кстати, существует нечто вроде традиции, согласно которой каждый побывавший здесь впервые должен оставить свой рисунок.

– И что, ты тоже оставил?

– А чем я хуже других? Или лучше? Конечно, оставил. Говорю же, традиция.

– Может, покажешь его?

Мне не верилось. С виду интеллигентный человек. Несмотря на молодость, иной раз меня так и подмывает обратиться к нему по имени-отчеству – Вячеслав Анатольевич. Ему бы очки на нос, костюм с галстуком и в аудиторию, лекции читать.

– Лучше не стоит, – неожиданно смутился Слава. – Не получился он у меня. Но уверяю тебя, рисунок здесь есть.

– Проф, да ладно тебе! Другие тоже не Айвазовские. Вот этот. – Гудрон, внимательно прислушивавшийся к нашему со Славой разговору, указал на один из них пальцем.

Я посмотрел на рисунок, затем перевел порядком ошеломленный взгляд на автора. Тот потупился. Еще бы! Целая групповуха из какого-нибудь порнофильма. Объективности ради замечу: выполненная в жанре минимализма.

– Выпили мы тогда много, – пояснил он. – Еще одна традиция.

– Сегодня мы ее тоже не будем нарушать, – заявил возившийся у очага Гриша. – И по традиции, и по поводу счастливого избавления от гвайзела. Тогда к Теоретику и приставайте: изобрази, мол, чего-нибудь.

– Желательно Элку, – снова влез в разговор Гудрон.

«Далась же она тебе! – кисло поморщился я. – Но, судя по всему, что-то изобразить мне все же придется».

За ужином, который состоял из жареного мяса, пресных лепешек и пучка какой-то зелени, на столе действительно появилась объемистая фляжка. И я совсем не удивился, когда в ней оказался самогон. И отказываться мне даже в голову не пришло, когда я подумал о нашей недавней встрече с гвайзелом и всем том ужасе, который успел пережить, а также о возможных последствиях этой встречи.

Когда первая фляжка закончилась, на столе волшебным образом оказалась вторая. Перед этим Гудрон вопросительно посмотрел на Грека, и тот благосклонно кивнул. Правда, сам он к выпивке все время нашего застолья даже не прикоснулся.

– Я – спать, – заявил Грек, поднимаясь на ноги. – Дежурим парами. Первая смена – Теоретик с Профом, следующая Артемон и Сноуден, рассвет будем встречать мы с Гудроном. И не шумите сильно, – усмехнулся он.

– Теоретик, может, поделишься, как Элку прикатал? – спросил Гудрон, одновременно наполняя мою кружку. – Исполнил, так сказать, мечту всех обитателей Фартового. Да и не только его.

– Да чего тут непонятного? – На спиртное Слава Проф оказался слабее, чем на ноги, и язык слегка его подводил. – Условия подходящие: твари могут добраться в любой момент. Так почему бы не воспользоваться ситуацией и не сделать то, что, возможно, делать уже никогда не придется? Ну и далеко не в самую последнюю очередь – феромоны оказались взаимокомплиментарны.

– Чего? А по-русски объяснить можно?

– Можно и по-русски, отчего нет? Есть у нас в районе переносицы вомероназальный орган, который отвечает за взаимную симпатию между мужчиной и женщиной. Безусловно, у людей он развит не так хорошо, как у животных, но тем не менее со своей задачей справляется успешно.