Пляска на плахе. Плата за верность - Марина Баринова

— Полагаете, он дурно влияет на лорда Грегора?

— Как же иначе? — искренне удивился Ладарий. — Волдхарды всегда слыли праведниками. Образцовое служение богу на протяжении многих веков! Даже сам Грегор показался мне человеком, преисполненным любви к Хранителю. Но, Демос, заметьте, после возвращения домой, где как раз гостил брат Аристид, он переменился. Полагаю, герцог перестал отвечать на мои письма, поддавшись влиянию этого еретика. Кто знает, что он ему нашептывает прямо сейчас?

Демоса забавлял испуг, притаившийся в глазах церковника.

— Вы так страшитесь одного монаха? — с недоверием спросил он.

— Этот монах преисполнен пагубной ереси и забивает ею голову великого лорда!

«Да ты боишься! Хранитель милосердный, как же приятно! А ведь идеи этого Аристида действительно здравые. Стоит черни хорошенько это уяснить, и твоя власть рухнет».

— И вы считаете, что корень наших проблем с Хайлигландом произрастает из деяний этого человека?

Ладарий кивнул.

— Других причин я не вижу. Более того, Грегор Волдхард дорожит им, — церковник выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда свиток и швырнул его Демосу. — Смотрите сами. Я написал это письмо, предлагая герцогу прощение и возвращение в лоно церкви в обмен на выдачу брата Аристида Эклузуму.

Канцлер развернул свиток и быстро прочел короткий ответ.

«У моего кузена хотя бы есть мужество, чтобы послать зарвавшегося церковника подальше. Быть может, и мне стоит попытаться?»

— Вижу, ваши увещевания цели не достигли, — подавив довольную улыбку в уголках рта, заметил Демос.

— Именно. И потому у меня есть просьба. К вам лично.

— Какая же?

Ладарий подался вперед и понизил голос:

— Я осведомлен, что под вашим началом действует целая гильдия шпионов и лазутчиков. Высококлассных — иного я от вас не ожидал.

«Как интересно».

— Шпионы? У меня? Вы за кого меня принимаете?

— Лорд демос, право слово, не стоит. Вы знаете, я знаю, все знают…

— Я не держу шпионов! Мне оказывают услуги люди, искренне верные короне.

— Ах, да… И эти ваши патриоты могут оказать услугу и мне?

— Зависит от того, чего вы хотите.

— Голову брата Аристида.

Демос положил локти на стол и с сомнением посмотрел на церковника:

— Почему бы вам не отправить за ней своих людей? Я тоже прекрасно осведомлен о мастерстве лазутчиков Ордена.

— Я не хочу впутывать в это Орден.

«А меня, значит, можно? Наместник бога на земле — просто фантастическая двуличная скотина. Сколько еще дерьма я должен разгребать вместо тебя?»

Демос робко улыбнулся и развел руки в стороны:

— Прошу извинить, ваше святейшество, но гильдия, которую я спонсирую, старается не иметь дел с церковью. Пожалуй, это единственное ограничение, которое она строго соблюдает.

— Уговорите их передумать, — настаивал Ладарий. — Всего один раз.

«Пошел к черту».

С легким сожалением канцлер покинул мягкое кресло и крепче схватился за трость, распрямляя ноги в коленях.

— Это невозможно, — ответил он. — Боюсь, в данном случае мы не способны вам помочь.

Ладарий замолчал, взвешивая слова. Демос повернулся и медленно заковылял к выходу, бросив последний долгий взгляд на великолепное мозаичное панно.

— Я завтра же объявлю вас следующим императором и назначу дату коронации, если вы согласитесь, — раздраженно выпалил Ладарий.

Канцлер обернулся.

— Увы, ваше святейшество. Это ничего не изменит. Моя гильдия не работает с церковниками. Ни на их стороне, ни против них.

— Вы понимаете, что теряете, отказывая мне сейчас? — рявкнул Великий наставник, резко поднявшись на ноги и едва не уронив кресло.

Деватон обернулся.

— Разве я что-то теряю? — насмешливо улыбнулся он. — Вы сами сказали, что я остался единственным кандидатом на трон. Рано или поздно замалчивать этот вопрос станет затруднительно, и вам придется назвать мое имя. Мне некуда торопиться — наоборот, я рад проволочкам. У меня на носу свадьба — вы же понимаете, как много сил отнимает подготовка к подобным церемониям… Всего хорошего, ваше святейшество.

Оставив Великого наставника возмущенно глотать воздух, Демос вышел. Когда тяжелые створки захлопнулись с тихим щелчком, а золоченое кольцо-ручка мелодично звякнуло, Демос набрал в легкие побольше воздуха и, не удержавшись, хихикнул.

«Стоило того. Стоило того!»

Рантай-Толл.

— Все еще хочешь перебраться сюда жить? — Артанна одарила Шрайна насмешливой улыбкой и лениво отправила в рот кусок черствого хлеба. — Черт! Заплесневел!

— В Гацоне как-то приветливее, согласен. И еда получше.

Угрюмая вагранийка в заляпанном жиром переднике молча грохнула на стол плошку с остывшей кашей.

— Спасибо, красавица, — улыбнулся великан. Служанка метнула на него полный ненависти взгляд и удалилась, гордо вскинув подбородок.

Артанна не удержалась и прыснула в кулак.

— Может, она просто не понимает по-имперски? — Шрайн удивленно смотрел вслед неприветливой женщине. — Зачем обижаться на доброе слово?

— Я уже говорила, что в Ваг Ране ведут дела с чужаками или со шразами, как вас здесь называют, но не любят их, — Артанна зачерпнула ложку кашеобразного месива и опасливо отправила ее в рот. — Отстань от бабы. Кстати, готовит она и правда скверно.

— И почему я не удивлен? — Дачс подвинул свой табурет ближе и присоединился к трапезе. — К чему любезничать с наемниками? Жратва-то, к слову, приносная. Ишь, все холодное, да и стряпать тут негде.

Артанна бросила ложку на стол и занялась своей трубкой. Не настолько она была голодна, чтобы давиться этой дрянью. Наемница отметила про себя, что Ганцо разбаловал ее сырами, сластями и дичью в меду.

— Странно, — сказала она. — Заливар едва ли не танцевал вокруг меня, умоляя согласиться на это дело. Обещал золотые горы, кучу бенефиций и прочих благ. Но все изменилось после того, как мы перешли границу.

— И проводник, — встрял лазутчик Йон. — Он мне не нравится.

Джерт задумчиво крутил в руках нож.

— Само обаяние, да, — кивнул он. — Действительно, нужно было пришпилить его к той двери, пока была возможность. Глядишь, вытащили бы из него рассказ побогаче.

— Гуташ занимается тем же дерьмом, что и мы, — выдохнув тонкую струйку дыма, сказала Артанна. — Нужен Заливар. У него все и выясним.

Беседа была прервана противным скрипом входной двери. Наемники тут же замолчали, и в зале повисла напряженная тишина.