Темный час - Карпова Анна

-И после этого всего, ты хочешь сказать, что Я САМА выбрала снова ТАКУЮ жизнь?

-Нет.

-Тогда я вообще ничего не понимаю…

-Если ты успокоишься и сядешь, я тебе все расскажу. Обещаю.

-И ответишь на все мои вопросы?

-Отвечу.

Брякаюсь на землю, снова сложив ноги по-турецки, махнув на него рукой.

-Валяй, я слушаю. Можешь начать с того…Хотя не важно, начинай откуда угодно. Это, все равно, все большой бред умалишенного.

-Я же сказал, тебя отправили на перерождение против твоей воли. Ты не желала этого, но другого выбора не было. Я понимаю, что все это звучит неправдоподобно…

-Да все, сказанное здесь, - обвожу руками бесконечное Ничто без ветра и теней, - звучит неправдоподобно. Даже ты звучишь неправдоподобно.

-Я могу продолжить?

Молчи киваю, мне не остается ничего другого, как слушать его.

-Около двадцати трех лет назад, задолго до того, как я стал…

-Крылатым.

-Можно сказать и так. Ты была ученым химиком в секретной лаборатории, расположенной на юге страны. В период холодной войны, государство очень важно было иметь преимущества перед противником в вооружении. В том числе, в химическом или биологическом. Ты изобрела порошковую смесь, которую назвали «Голубой полет».

Допустим.

-Каково было ее действие?

-Если ее смешать с водой и оставить на воздухе, за пару минут воздух вокруг накалялся до такой степени, что люди… Практически сгорали заживо.

-Что-то вроде фосфорной бомбы?

-Да, вроде того.

-Ее применяли на живых людях? – кажется, я начинаю догадываться, в чем именно согрешила.

-Именно, но ты об этом не знала. Первое ее применение унесло жизни семидесяти семи человек в крохотной деревне в Конго. Второе применение забрало уже более пятисот человек.

-Боже мой! -это все звучит как дичайший абсурд, но подсознательно я почему-то ему верю. –Я, действительно, это сделала? Изобрела смертельное оружие? Я всю жизнь думала, что я настолько бестолковая, что даже грамматика для меня – это целая наука!

-К сожалению, да. Когда ты узнала об испытаниях этого порошка на живых людях, то попыталась уничтожить все формулы, но тебе не позволили.

-Меня убили?

-Да.

Вот так история. Вот это я дала жару.

-Знаешь…Это, конечно, все занимательно, но я…я тебе не верю. Откуда тебе-то знать, что со мной было? Ты же сам сказал, что это было задолго до того, как ты опернатился. Соответственно, ты не можешь знать, что со мной было!

Майкл снова замолчал, даже не пытаясь перебивать меня.

-О! Я знаю, знаю! Я спятила. Ты спятил. Ты давно умер, а я сейчас нахожусь в белой комнате с мягкими стенами и жую свои волосы.

Он делает резкий шаг ко мне, что я не успеваю отступить, и сильно прижимает ладонь к моему лбу. Голову прожигает острая боль, молниеносно проткнув черепную коробку с другой стороны. Еще секунду я вижу его горящие черные глаза, а потом мир меркнет.

Пронзительный холод обдувает мою душу, словно тела больше не существует. Меня больше не существует. Я ничего не вижу. Ничего не слышу. Душа несется по спирали вверх, без цели и смысла. Меня переполняет потрясающее умиротворение, что хочется плыть так целую вечность. В никуда, без конца и края.

В какой-то миг все вокруг замедляется, а впереди я начинаю различать фигуры, поддернутые серым туманом, и даже немного обижаюсь на них за то, что посмели прервать мой полет. Все размытое и смазанное, никак не получается сфокусировать зрение, но до меня сквозь бесконечную толщу воды доносятся голоса.

Постепенно очертания прорисовываются. Впереди на коленях сидит девушка с поникшей головой. Темные длинные волосы полностью закрывают ее лицо, ладони уперты в пол, а из груди доносятся хрипы. Она плачет?

-Ее душа сломана, - говорит высокая фигура справа, одетая в длинные сиреневые одеяния, струящиеся, словно лавандовое поле на ветру. Лицо закрыто опущенным капюшоном, а с ладоней льется тонкими струйками свет. – Посмотрите, Верховный, на ее Свет. Он почти погас.

Только сейчас замечаю над девушкой рваное лазурное сияние, пронизанное вдоль и поперек огромными дырами и лоскутами. Оно еле теплится, словно легкий туман, разгоняемый ветром.

-Кто с ней это сделал, Сестра? – спрашивает вторая фигура. Девушка все это время сидит неподвижно и будто не замечает исполинов, что стоят около нее. Лишь редкие всхлипы заставляют ее тело вздрагивать.

-Она сама. Ее смерти подошли к концу, но она не смогла простить себя, - снова в диалог вступает первая фигура. Утонченной ладонью она касается головы девушки, отчего лазурное сияние слегка усиливается, но сразу же почти меркнет. – Какой редкий Свет она несла… Только посмотрите на эту чистоту! Вы когда-нибудь видели что-нибудь прекраснее?

-Она не смогла себя простить?

-Не смогла, Верховный. Каждая положенная смерть вместо облегчения приносила ей лишь новую порция чувства вины, новый шрам на столь истерзанной душе. Она снова и снова убеждалась в том, что страдает заслуженно.

-Сестра, она даже не пыталась принять это как спасение.

-Все верно. Она приняла это как наказание... – фигура снова касается сияния девушки. Оно почти не отреагировала на прикосновение. –Ее Свет погас. К сожалению, ее душа настолько сломана и истерзана, что мы не можем отправить ее в рай, хоть она и искупила свой грех. Она никогда не сможет найти покой. Ее душа…Ее нет. Еще мгновение и этот изумительный Свет погаснет навсегда. Она слишком сильно погрузилась в истязание своего Духа, что в итоге сломала его окончательно.

Верховный, стоящий слева, какое-то время молчал, разглядывая, как лазурное сияние все больше превращается в подобие дымки.

-Мы отправим ее обратно, дав еще один шанс.

-В мир людей? Такое возможно? Она же не дала согласия.

-Да, Сестра. Это возможно, и в данном случае нам ее согласие не требуется. Мы лишь пытаемся спасти эту заблудшую искалеченную душу. Отправьте ее ребенком, чтобы она ничего не помнила, иначе преследующее чувство вины, которым она себя обрекла, снова сломает ее. Нельзя дать этому Свету погаснуть окончательно и бесповоротно.

Кадр на секунду меркнет, и я вижу до боли знакомый светлый коридор, убегающий в размытый горизонт тонкой змеей. Человек в черном ведет вперед ту самую девушку, осторожно поддерживая под руку. Она все еще не поднимает головы, ее ноги ступают тихо, беззвучно вздрагивают плечи.

Она сломана. Ее нельзя исправить.

Внезапно пара резко оборачивается, и земля окончательно уходит из-под ног. В человеке в черном я моментально узнаю Майкла с его бездонными глазами.

А затем наши глаза с девушкой встречаются. Ее взгляд несет столько неподъемной