Король забавляется - Наталия Ипатова

— Не знаю, — призналась Аранта. — Идти расхотелось. Бедой… пахнет. Что-то очень плохое выйдет из-за этого праздника.

— Жаль. Мне хотелось на девчонок посмотреть. А что, плохое все равно случится, даже если ты туда не пойдешь?

— Откуда я знаю? — огрызнулась Аранта, отбирая у него шаль. — Может, у меня психоз вечеринки?

— Ну, как прикажешь. Я свое дело знаю: спустить с лестницы любого, кого за тобой пришлют.

— И меня? — осведомился Рэндалл, беспрепятственно проникая в покои Аранты за спиной «секретаря и стража». — А ведь если прикажут — придется!

Кеннет субординационно заткнулся и ретировался, предоставляя госпоже самой разбираться с королем. Зная, что Рэндалл терпеть не может ждать, Аранта нервно и торопливо пристроила шаль на плечи. Та легла криво, она кинулась ее поправлять, испортила еще больше, взбесилась и испытала едва ли не облегчение, когда Рэндалл отобрал у нее проклятую тряпку.

— Накинешь, когда понадобится в самом деле. — И предложил ей свободную руку, в которую Аранта вцепилась, как в последнюю соломинку. На выходе Кеннет пропустил их вперед, и, проходя, Рэндалл сунул шаль ему, рассудив, видимо, что негоже королю таскать шали даже за фаворитками. Кеннет некоторое время рассматривал вернувшийся к нему платок, а затем ничтоже сумняшеся точным броском отправил его назад, в одиноко остававшееся в спальне кресло.

Городские власти, ответственные за уличные праздники, воздвигли двухъярусные галереи для, так сказать, самой знатной знати. В соответствии с местами, распределенными заранее, сколоченные на скорую руку конструкции были задрапированы полотнищами с гербами, а на досках скамей разложены вышитые подушки, дабы гости, попавшие в разряд дорогих, могли высидеть на них возможно более долгое время без значительных неудобств и заноз в нежной части. Зрители рангом помельче толпились внизу, меж галереей и подиумом, возносившимся над их головами подобно палубе. корабля над морскими волнами. Излишне говорить, что на площадь пропускали только по особым приглашениям, как, впрочем, на все мероприятия, которые собственной персоной посещал король. Полоснув взглядом по крышам прилежащих к площади домов, Аранта обнаружила на фоне темнеющего фиолетового неба силуэты лучников наготове. Кого-то менее привычного это могло бы покоробить, однако она привыкла видеть и за подкладкой вещей. Вокруг любого праздника действия было намного больше, чем дозволялось рассмотреть непосвященным. Все окна были освещены, в них толпились те, кто мог заплатить хозяевам серебряную бону за право насладиться зрелищем. Система, отработанная еще во времена, когда столичный люд потешали публичными казнями. С подоконников свисали полотнища, украшенные королевской символикой, как знак верноподданства, или замысловатыми граффити тех сеньоров, на кого не хватило места на галереях и кто считал ниже своего достоинства тесниться в толпе подобно простолюдинам.

Аранта держала голову прямо, но бросала вокруг быстрые беглые взгляды, и ей показалось, что она узнала в толпе Уриена Брогау. Удовольствия в этом было мало: до каких пор образ этого человека будет преследовать ее, сопрягаясь с ощущением исходящей от него смутной угрозы? К тому же узнавание это было того толка, когда узнающий и сам не может объяснить, что именно в этом человеке показалось ему знакомым: походка, осанка, манера держать голову… Попытавшись вернуться к нему взглядом, Аранта не обнаружила его на прежнем месте. Оно и неудивительно, пешая толпа находилась в постоянном круговороте. Мэтр Уриен, собственно, никак не мог бы здесь находиться: сан запрещал ему участие в суетных развлечениях. Максимум, что он мог себе позволить, — это крестный ход, и то если бы его пригласило начальство. К тому же окно библиотеки под самой кровлей Южной башни слабо мерцало, как будто там горели свечи, зажженные библиотекарем для работы, и все старательно и исключительно косвенно указывало, что он по-прежнему на месте и никуда не выходил из дворца. Однако поискав его некоторое время глазами, Аранта уверилась, что видела совсем другого человека. И дело даже не в том, что она не привыкла доверять собственной интуиции. Просто ее моментальная память подсказала, что этот другой был немного ниже ростом, крепче, и не то чтобы шире в кости — кость у мэтра Уриена была мощная, с рельефными мослами, другое дело, что не обремененная излишней плотью, — но как-то приземистее и грузнее, что ли, и над верхней губой ей померещилась какая-то тень, наводившая на мысль об усах, носить каковые имели право только сановные дворяне и гвардейцы.

Звуки труб встретили появление Рэндалла Баккара и почему-то воскресили ее ностальгические воспоминания о том, что последний раз она появлялась с ним об руку, когда он победителем вступал в свою столицу. О, конечно, она заседала в его Совете и ежедневно встречалась с ним, перебрасываясь парой фраз, но ходить рядом с ним при большом скоплении публики, оказывается, отвыкла. В нее едва не тыкали пальцем. Во всяком случае, ее присутствие здесь как-то истолковывалось, учитывалось, обсуждалось, словно это ее тут показывали. Пойти сюда с королем было… ошибкой. Еще большей ошибкой было бы показать, что она это сознает.

Перед тем как подняться на свои места, Рэндалл отпустил ее руку, пропуская вперед. Чувствуя сильнейшую оскомину от примерзшей к лицу протокольной улыбки, Аранта прошествовала в королевскую ложу и встала возле своего кресла. Рэндалл проскользнул следом, жестом ответив на приветственный рев толпы, и предложил своей спутнице сесть. Аранта исполнила его волю, вся внутренне холодея. Согласно этикету, прежде короля садится только одна дама — его жена. И здесь не было никого, кто бы этого не знал. Мерзкий шепоток скользнул над головами, и давешнее ощущение вернулось с утроенной силой. Рэндалл ничему не позволял свершиться просто так, если мог это как-то использовать. Он, несомненно, использует сегодняшний вечер. Кресло внезапно показалось ей неудобным.

Кеннет остановился за ее спиной, единственный, на кого она могла безоговорочно рассчитывать. За креслом Рэндалла, скрестив руки на груди, воздвиглась гигантская бритоголовая фигура, показавшаяся ей знакомой по самым сентиментальным воспоминаниям.

— Децибелл! — воскликнула она, не сдержавшись. — Какими судьбами?!

Насколько ей было известно, пределы мечтаний сержанта, равно как и ее собственные, измерялись маленькими беленькими домиками в пригороде.

— Скучаю я на «гражданке», миледи, — пробасил он в ответ.

— Семьей не обзавелся?

— Я знаю женщину, которая мне нужна, — сказал Децибелл важно. — Но пусть ее имя останется моею страшной тайной.

— Пусть, — милостиво согласилась Аранта, пока Рэндалл давился от смеха. Ее «секретарь и страж» обменялся с телохранителем короля узнающим приязненным взглядом, и поскольку физически не мог скопировать его вызывающе горделивую позу, замер, просто заложив пальцы правой руки за широкий пояс и обшаривая взглядом площадь в поисках возможной угрозы. Выглядел он… хорошо, несмотря даже на пустой рукав, и Аранта, остро чувствовавшая общее направление внимания толпы, ощутила, как тысячи зрительских глаз, натешившись видом звездной пары в королевской ложе, переключились на него, гадая, что все-таки означает постоянное присутствие офицера-инвалида у ее плеча. Большинство видели в Кеннете какой-то бросаемый ею обществу вызов. Напоминание о завершившейся войне, разделение на воевавших и прочих и явное предпочтение первых вторым. Нечто оскорбительное для дворянства, норовившего заполучить свою долю царских милостей в обход уже разыгранной лотереи войны, не ценою крови, а ценою золота и лести, пристраивая своих детей в услужение к первым лицам государства. Она могла держать подле себя целую свору миловидных, кудрявых и совершенно целых пажей с лучшей в государстве родословной.