Дочь от бывшего мужа - Софи Росс

Даша ускользает по направлению к уборным, но я, к сожалению, не остаюсь в компании самого себя.

Дементьев решает в очередной раз меня позлить.

— Я тут краем глаза видел твою Веронику, — начинает издалека, скалясь так, что тут же просыпается зуд в костяшках на руках.

— И?

— У вас свободные отношения, Полянский? Она вешалась на какого-то редактора пять минут назад, а мужик этот явно был не против ухватиться за чью-нибудь задницу. Причем я не особо уверен, что именно за женскую.

— Макс, не парь мне мозги. Мы с Никой разбежались, и меня совершенно не волнует, кому сегодня она будет греть постель. Да и не только сегодня, — отвечаю ровным тоном.

Взглядом я пытаюсь найти Штейнера, потому что все представление с Дашей предназначено именно для его глаз. Где еще носит этого австрийца?

Честное слово, я бы охотнее этим вечером позволил Еське жевать мои волосы, чем торчал бы здесь.

Моя бывшая жена — единственное утешение всего этого шапито. Единственное и очень красивое.

— Что я слышу? Антон Полянский добровольно выходит из гонки? Отличные новости, которые я отпраздную со своей молодой женой.

Я молча показываю Дементьеву палец с кольцом и краем глаза наблюдаю за его перекосившимся лицом, добивая вполне спокойным:

— У меня восьмимесячная дочь.

— Ты удочерил ребенка? Из детдома взял? — Макс чуть ли не икает от злости.

— Я не настолько ублюдок, чтобы ради достижения цели играться в отца. Она моя. Похожа, кстати. Говорят, на детских фотках вообще не отличить.

Мой главный конкурент на заграниные контракты поджимает губы и кривится так, будто только что проглотил целый лимон без единой крошки сахара.

— Сочувствую девочке. Если у нее такой же кривой нос…

— Мне его ломали пару раз, так что это не генетическое. Можешь свои соболезнования засунуть поглубже, — беззлобно усмехаюсь и салютую стаканом подплывшей к нам жене Дементьева.

Девочка, по-моему, школу только вчера закончила, а губы уже по шаблонному и весьма безвкусному стандарту раздуты силиконом. Классическая «модель» из сети, которая на самом деле далека от модельного бизнеса и зарабатывает себе на жизнь вполне понятным способом.

— Ма-аксик, мне скучно без тебя. Долго нам еще здесь торчать?

— Как же ты меня достала… — Дементьев выдыхает в сторону, чтобы его дама сердца не услышала. Натягивает улыбку и только после этого поворачивается к жене. — Потерпи, Мил.

— Ты ведь обещал на этих выходных отвезти меня куда-нибудь, только я что-то не вижу вокруг песок и океан, — дива дует губы и с каким-то странным азартом посматривает на меня.

— Слушай, Макс, свозил бы ты свою жену уже на острова, а то она похоже забывать начала о твоем существовании.

— Полянский, — новоиспеченный муженек как бы предупреждающе рычит в мою сторону, смахивая со своего плеча длинные когти Милы…Миланы…Милены?

— Развлекайтесь.

Нечего мне больше здесь делает.

Да и в принципе на вечере. Если Штейнер не пришел к началу, значит ждать его дальше бессмысленно. Посреди мероприятия он обычно не заваливается.

Осталось только найти Дашу и отвести ее домой.

Домой ли? За Есенией приглядывает няня, и я еще не успел как следует со всех сторон рассмотреть Дашкино платье.

А еще, готов спорить, из-за нервов моя жена могла пропустить не только ужин, но и обед.

— Так-так-так… — слышится противное из-за плеча. — Подыскиваешь себе новую дурочку, Антош?

— Самокритично, Ник, — возвращаю Веронике ее же издевку. — Я выполнил свое обещание, до тебя уже должны были донести новость о повышении. Давай разойдемся мирно, ты же умная женщина, Озерова, не станешь опускаться до публичного скандала.

— Считаешь, что я тратила на тебя время только ради должности? Ошибаешься, Полянский, мне нужен был статус твоей жены.

— Ничем не могу помочь. Место уже занято.

— В каком смысле?

— Я женился, Ник. Не на тебе.

В первую секунду ее лицо искажается гримасой настоящей женской ярости, но Вероника вовремя берет себя в руки. Ей ведь тоже не нужен прилюдный позор, который может дойти до больших начальников компании, где она получает вполне неплохую зарплату с пятью нулями.

— Ты еще пожалеешь об этом, Антош, — улыбается как сумасшедшая, едва не раздавив тонкое стекло узкого бокала.

Я успеваю вовремя отклониться, чтобы меня не задели волосы Ники, когда она волчком разворачивается на сто восемьдесят и, слава кому бы то ни было, скрывается из поля моего зрения.

Только вот практически сразу взглядом я натыкаюсь на стоящую в нескольких метрах Дашу. Ревнует? Судя по яростно прикушенной нижней губе — еще как.

Я вижу, что она злится. Слишком резко двигается, быстро подходит ко мне. Губы сжаты, они превратились в тонкую, налившуюся ярким оттенком алого полоску.

Объяснить что-то Дашке? Нет, я выберу еще немного понаблюдать за ее вспышкой ревности. Приятно, черт возьми, знать, что где-то внутри она еще чувствует что-то.

— Пупсик, ты сейчас лопнешь, — я хмыкаю, проводя пальцами по открытому плечику.

Просто проверяю, как она отреагирует на мое прикосновение. Мурашки, отлично. Этот вечер может закончиться лучше, чем я предполагал.

— Не трогай меня, — фырчит, ощеривается вся.

Даша впивается в меня блестящим от гнева, который ей никак не удается скрыть, взглядом, а потом резко переводит его за мою спину.

Поворачиваю голову и вижу, что теперь она смотрит на Веронику. Моя недавняя невеста мгновенно оскаливается, как гиена, увидевшая на своем пути добычу.

В этом отличие между ними. Дашка даже при всем желании не сможет за секунду превратиться в хищницу.

— Пойдем отсюда, — аккуратно подхватываю ее под локоть. — Мы сможем потратить время на более интересные вещи.

— Но как же… — она в растерянности и явно не понимает, зачем я вообще ее сегодня притащил сюда.

Чем я и пользуюсь. Увожу ее подальше от лишних глаз, накидываю на Дашу свой пиджак, в котором она мгновенно тонет. Перед домом я настолько засмотрелся, что упустил из виду отсутствие на ней верхней одежды.

— Мороженое хочешь?

— Чего? — Даша отходит от шока и теперь со скептицизмом в глазах окидывает меня таким взглядом, что я чувствую себя дураком.

— Ты любила раньше. Заказывала каких-то сумасшедших размеров десерт, а следующим утром просила подвезти тебя в зал. Согрешим, карамелька?

— Я ничего не понимаю… — хлопает ресницами, укутываясь в пиджак. Забывает, наверное, что он мой.