Король арены 10 - Сергей Александрович Богдашов

идеальных аристократов попросту не бывает. Хотя бы потому, что среди идеалистов богатых людей нет, а герцог Орейро богат.

Я позволил проводить себя в предназначенную мне комнату в гостевых покоях, и сказал слуге, чтобы в неё в ближайшее время никто не входил, так как я нуждаюсь в небольшом отдыхе.

На самом деле мне нужно было немного времени, чтобы телепортом метнуться в свой дом в Белговорте и привести себя в порядок после сегодняшней морской гонки.

Сумел и успел.

Минут через тридцать я был готов предстать перед обществом, как положено по статусу.

Я знал, что в ближайшее время мне предстоит столкнуться с аристократическими интригами, которые скрываются за внешним блеском и роскошью. Герцог Орейро был мастером манипуляций, а его нечастые вечерние мероприятия почти всегда собирают самых влиятельных людей Империи Конти.

Вернувшись в замок, я направился к залу, где уже собирались гости. Входя в помещение, я почувствовал, как атмосфера наполнилась шёпотом и смехом. Я заметил герцога Орейро, который с улыбкой приветствовал своих гостей. Его манера общения была безупречна: он умел завоевывать доверие и вызывать симпатию.

— Рад видеть вас, мой дорогой друг! — произнес он, поднимая бокал с вином. — Как приятно, что вы смогли появиться даже раньше обещанного.

— Ваше Высочество, — ответил я с легким поклоном. — Честь для меня быть здесь, — постарался я быть кратким, и вовсе не желая затевать беседу здесь и сейчас.

Не вышло.

Мы обменялись любезностями, и вскоре разговор зашёл о делах Империи. Я заметил, как вокруг нас собираются другие гости, прислушиваясь к нашей беседе. Герцог ловко манипулировал темами, подводя к тем вопросам, которые ему были выгодны.

— Как вы считаете, нашему Императору стоит обратить внимание на недавние события на южных границах? — спросил он с искренним интересом, — Понятно, что включая в этот список ваш остров.

Я задумался. Ситуация была напряженной, а вопрос оказался не так прост. Многие аристократы найдут способы использовать мой неверный ответ в своих интересах. Но я не собирался никому давать повода для манипуляций.

— Я полагаю, что прежде чем подводить итоги и делать выводы, следует собрать больше информации и предоставить её тем, кто уполномочен на принятие решений такого уровня. А я пока ещё не так опытен в вопросах политики, чтобы обсуждать столь серьёзные вопросы, — ответил я крайне осторожно, изображая из себя этакого тупенького верноподданного, абсолютно непонятно каким образом получившего на грудь не самый маленький Знак Инквизиции.

А что? Беспроигрышная позиция, с какой стороны не посмотри.

Герцог кивнул и улыбнулся, но в его глазах мелькнула тень недовольства. Я понимал: Орейро ожидал от меня более решительных высказываний. Но я не собирался становиться пешкой в его игре и актёром его спектакля. Так что, птица Обломинго кое к кому сегодня прилетела. По крайней мере я не дал себя запустить в непонятные мне игры и интриги.

Вскоре разговор перешёл к менее серьёзным темам — музыке и искусству. А потом появилась она – Юлиана, младшая дочь герцога.

Юлиана вошла, как будто сама природа решила поднести зрителям цветочную метафору. Её белоснежное платье свободно струилось, контрастируя с глубокими оттенками зала. Взгляд её ярко-синих глаз ослепил, и на мгновение я забыл о своих хитросплетениях. Девушка была воплощением искусства, о котором так много говорилось, и я не мог не почувствовать, как напряжение зала вдруг сменилось, невольно начиная спадать.

— Здравствуйте, — произнесла она, обращаясь ко всем присутствующим, и кратко остановила свой взгляд на мне, оставив в воздухе незаконченный вопрос. Я задался мыслью: случайно или нет она обратила на меня внимание окружающих, продемонстрировав свой интерес.

Разговор вновь завёлся, но теперь он стал более живым и задорным благодаря её присутствию. Молодёжь засыпала нас весёлыми историями из столичной жизни, и я наконец почувствовал себя расслабленным.

— А вы, граф, опять сумели отличиться, да так, что задали нашим дипломатам уйму работы? — наконец-то обратилась Юлиана ко мне напрямую.

— Вот уж о чём меньше всего мне пришлось думать, так это о дипломатах и дипломатии. Сам я ни разу не политик и удивлён, что она вас интересует.

Юлиана взглянула на меня с вызовом.

— Почему вы думаете, что политика — это только для мужчин? Я считаю, что у нас есть право голоса так же, как и у них.

Я был приятно удивлён её смелостью. В этом мире ей действительно придётся бороться за свои права, и это будет нелегко.

— Вы правы, — согласился я. — Каждому следует иметь возможность влиять на свою судьбу.

Да, вот так мягко съехал с возможной дискуссии и горячего спора.

Однако вскоре наш разговор прервал герцог. Он отвёл меня в сторонку и обратился с серьёзным выражением лица:

— Ларри Ронси, я надеюсь, вы понимаете важность вашего статуса и влияния в нашем обществе. Вы должны быть осторожны в своих действиях.

— В каком смысле? — убедился я, что мы говорим один на один.

— Вы супругой не задумывались обзавестись?

— Нет. И даже в ближайших планах на пять лет такого намерения не имеется, — ради пущей убедительности, потряс я головой.

— А если наш государь посоветует? — улыбнулся Орейро.

— Боюсь, у Его Величества возникнет изрядная дилемма: либо меня попытаться женить, либо поставщика Живых портретов потерять. Мне тогда придётся развестись с конкубиной? А почему? Она же не сделала мне ничего плохого?

— Ты считаешь, она откажется писать портреты?

— Она художник, а им требуется вдохновение. К тому же приоритет на заказы мы с вами точно потеряем. И потом, меня всё устраивает. По какой причине я должен что-то менять?

— Ты слишком много думаешь о последствиях, — усмехнулся Орейро, поправляя манжету. — Государь редко советует, он скорее приказывает. И если уж он задумает тебя женить, то вряд ли станет учитывать твои предпочтения или вдохновение твоей конкубины.

— Тогда пусть ищет другого художника, — пожал я плечами. — Живые портреты — это искусство, а не ремесло. Их нельзя создавать по принуждению. Да и кто гарантирует, что моя новая жена не окажется мне не мила? Тогда Империя потеряет ещё, как минимум, и мои пьесы.

— Ты упрям, как мул, — вздохнул Орейро. — Но помни, что у государя есть свои способы убеждения. И если он решит, что твой брак выгоден для королевства, то твои аргументы вряд ли его остановят.

— Пусть попробует, —