Русский Стамбул - Наталья Командорова

Специалисты считают, что в период XV–XVII веков между Русским государством и Турцией не было постоянных дипломатических отношений. Лишь по необходимости из Руси отправлялись в Стамбул разнообразные гонцы, послы, курьеры. По мнению Н.А. Смирнова: «Предлогом для отправки посольства обычно служило поздравление воцарившегося монарха, или жалоба на притеснения купцов, или нападение на мирных жителей пограничных районов, или, наконец, ответ на полученную грамоту».

Несмотря на частые конфликты, дипломатические отношения между русскими и османами носили дружественный характер. Турки предпринимали множество усилий, чтобы обеспечить себе преимущества по трем основным географическим направлениям: через Молдавию и Валахию на украинские земли, через Крым, посредством крымского хана, на центральные районы России и, наконец, с использованием причерноморского региона, устья Дона, города-крепости Азова — с дальнейшим проникновением на Поволжье и юго-восток Русского государства.

Азов, расположенный на удобном водном пути, связывающем его с богатыми районами Поволжья и Кавказа, притягивал взоры турок, заинтересованных в экономических выгодах своей империи. Этот морской порт привлекал также Англию, Голландию, Францию, Италию и другие морские державы.

По утверждению ученых, в течение XVI–XVII веков основным заслоном для турецких вылазок на донском направлении были воинские соединения казаков. Если русские регулярные войска проявляли свою наступательную инициативу выборочно, во время больших военных турецких операций, то донские казаки были начеку ежечасно и пресекали любые попытки вторжения османов. Они были основным противником турок и защитником русских рубежей на азовском направлении.

Баязид II

Московское посольство не раз выговаривало казачьим атаманам за якобы стихийные, беспричинные столкновения с турками, считая, что из-за этого ухудшаются отношения с Османской империей. Дипломаты пытались даже обвинить казаков в провокациях. Однако вскоре значение оборонческой казачьей позиции было оценено по достоинству, и им было даже назначено «государево жалованье», а с ним казакам доставили и большое войсковое знамя, с коим велено было «против наших недругов стоять и на них ходить и над ними промышлять». Однако, по свидетельству документальных источников, только лишь с 60-х годов XVII века московские власти окончательно прониклись проблемами Азова и Дона и перешли к активному противодействию на государственном уровне против османов и их пособников. «Челобитные» казаков на бесчинства «бусурманов» начали в Москве рассматриваться всерьез.

В конце концов русское правительство правильно оценило значение донского казачества, подчеркивал Н.А. Смирнов. «Хотя очень часто Москва искренне сетовала на казаков, — писал ученый, — и строго выговаривала им за нападения на турецкие черноморские города, но в то же время она сама поручала казакам «чинить промысел» над турками и крымским ханом, которые… совершали набеги и нападения на русские украины… чаще, чем казаки нападали на турецкие города». Поводом для казачьих вояжей в Константинополь зачастую служила необходимость вызволить из османского плена или рабства своих боевых соратников или родственников.

Однако, согласно документальным источникам, не взаимные военные выпады на Азовском и Черном морях послужили поводом для переговоров между русскими и турками в конце XV века. В 1492–1493 годах великий князь Московский Иван III и «турский салтан Баязид И» обменялись грамотами, основным содержанием которых были вопросы русско-турецких торговых отношений и безопасности русских купцов.

Согласно официальной истории Турции «Тарих», созданной в 30-х годах XX века, начиная с правления Московского Великого князя Ивана III, Русское государство тоже имело свои виды на земли Приазовья и Причерноморья. В своей восточной политике Россия в конце XV века пошла на сближение с Турцией, с ее крымским вассалом ханом Менгли-Гиреем и не намерена была помогать Польше и Литве в их борьбе с османским султаном.

То, что официальные дипломатические отношения между Россией и Османской империей начались только в конце XV века, отчасти объяснялось тем, что турецкие правители поначалу удовлетворялись сведениями о Московском государстве, полученными от крымского хана, правителя Золотой Орды. Но после завоевания Балканских стран, Константинополя, Крыма, устья Дона, Османской империи понадобилось больше информации о русских. Не было против диалога и Московское государство.

В 1497 году великий князь Московский Иван III снарядил первое, после падения Константинополя посольство к туркам. Возглавил его стольник Михаил Андреевич Плещеев. Сопровождали Плещеева в Стамбул посольский дьяк Константин Авксентьев и подьячий Радюк Должников. По дороге в Стамбул послы должны были заехать в Кафу к султанскому сыну Мехмеду-шах-заде.

Как отмечал русский исследователь Н.А. Смирнов, целью первых московских посланников в Турцию было договориться о нормализации торговли русских купцов в Азове, Кафе и непосредственно в Стамбуле. Главенствующей темой переговоров московским князем было обозначено пожелание «видети здоровье» султана и всего его светлейшего семейства. Плещееву также надлежало вручить османскому правителю перечень жалоб русских купцов, торгующих в Константинополе и недовольных произволом турецких чиновников. Претензии назывались: «Список которая сила чинится над государя гостьми в Турецких землях».

По официальной версии, посольство Плещеева признано не совсем удачным. В документах сказано, что сановник Османской империи отозвался о Михаиле Андреевиче нелестно: «Пошлины (имеются в виду дипломатический этикет и правила поведения послов) и вежества он не ведал и не ведает, что же это за посол?». Недовольство султана действиями русского посланника было так велико, что Плещеева на некоторое время взяли под стражу и заперли в темнице Семибашенного замка. Это мрачное здание, построенное у городских стен вскоре после завоевания Константинополя Мехмедом II, стало тюрьмой для многих русских дипломатов и купцов.

Чем же так разозлил Плещеев султана? Н.А. Смирнов писал, что недовольство турков Михаил Андреевич вызвал тем, что отказался принять в подарок присланный ему халат и деньги на свое содержание в османской столице, а еще Плещеев наотрез отказался пойти на званый обед к турецким пашам. Прав или не прав был в этой ситуации русский посол, трудно судить однозначно: всех подробностей и истинных причин нам не дано узнать. Однако, несмотря на недовольство, султан Баязид II все же принял у себя во дворце московского посла и даже вручил ему две ответные грамоты для передачи великому Московскому князю.

Из опубликованных архивных документов, в частности из двух ответных грамот турецкого султана Баязида II великому князю Ивану III, предстает картина отнюдь не простой жизни русских купцов и служивых людей в Константинополе XV–XVII веков. Султан, очевидно, был раздосадован переданными ему Плещеевым жалобами русских жителей османской столицы на притеснения и обиды со стороны властей. Баязид II вынужден был объясняться. Возможно, именно в этом кроется истинная причина султанского недовольства русским послом и заточения его в Семибашенный замок?.. Ведь «неверный» из Москвы посмел поставить под сомнение незыблемые устои турецкого государства, да еще и вынудил всемогущего владыку оправдываться?! Получи наказание за дерзость!..