Когда Пора Отступиться - Блейк Пирс

– Бедный Кирк, – сказал Фаррелл с ноткой показной печали. – Он так никогда и не понял, что значит принадлежать к династии Фарреллов. Я отправлял его в те же школы, что и других сыновей, включая Колледж Бярс. Но образование не помогло, уж не знаю, почему.

Фаррелл слегка откинулся на кресле и посмотрел в потолок.

– И, боюсь, он слишком близко к сердцу воспринял смерть матери. Винил меня в ней, хотя я понятия не имею почему. Ему не нравилось, что я так скоро снова женился, как будто это было его дело. И он не показывал должного усердия в школе. Говорил, что хочет быть музыкантом, играл в какой-то глупой группе. Конечно, он не относился к этому серьёзно. Никогда не брал уроков. Он вообще ни к чему не относился серьёзно – в точности, как его мать.

Фаррелл снова встретился глазами с Райли.

– Однажды он вошёл сюда с оружием. Сказал мне, что хочет уйти из школы, посвятить всё своё время музыке и что если я не дам ему своего благословения, он отстрелит себе башку.

Фаррелл замолчал.

– Я сказал ему: «Валяй», – сказал он наконец.

Он снова замолчал.

– И он это сделал.

Он тихо улыбнулся.

– Вот так. Вот моё полное признание. Нет, я не нажимал на курок, хотя вы, вероятно, хотели бы это услышать. Но я явно нажал на что-то в его маленькой голове. Он бы не сделал этого, не скажи я так. В моей жизни люди вообще редко что-то делают без моего приказа.

Он рассмеялся.

– Вы собираетесь теперь зачитать мои права? Сомневаюсь. Вы никак не сможете свесить на меня убийство. В этом странность закона – оно протекает, как сито. Какова правовая разница между убийством и самоубийством? Наверное, как-то связано со смертью по собственным правилам, по собственной доброй воле. Странная это штука – добрая воля. У многих есть эта свобода, у большинства же нет. У меня есть. У моего сына не было.

Он сидел молча, с тайным злорадством ожидая реакции.

Райли стало физически нехорошо.

Она была уверена, что каждое слово, произнесённое Фарреллом – правда.

Как это ни парадоксально, она поняла кое-что ещё.

Суицид Кирка Фаррелла был никоим образом не связан с другими смертями в Бярсе.

И его отец не имел к ним никакого отношения.

Ей принесла облегчения мысль, что она может его задеть – не глубоко и надолго, но хотя бы как-то.

Она могла задеть его эго.

Она встала со стула.

– Благодарю вас, мистер Фаррелл, – сказала она. – Больше вы не представляете для нас никакого интереса. Я не собираюсь тратить на вас наше время.

Билл добавил:

– Мы сами найдём выход.

Райли несколько секунд смотрела прямо в глаза Фарреллу, наслаждаясь его испорченным настроением. В конце концов, всё это маленькое представление он затеял лишь для того, чтобы утвердить свою силу. Он ожидал, что агенты будут ему сопротивляться, покажут собственное бессилие. Но теперь Райли всего лишь отпускала его, как будто его сила ничего не значила.

Он сидел молча.

Райли с Биллом в тишине вышли из кабинета и спустились по лестнице. Проходя по громадной комнате, Райли заметила молодую жену мужчины, стоящую сбоку, и снова умоляюще смотрящую на них.

Райли захлестнуло ощущение беспомощности.

Её работа в том, чтобы ловить монстров и убийц, и на этом поприще они с Биллом делали всё, что в их силах.

Но сколько монстров и убийц для них неуязвимы – может быть, большая их часть и, может быть, худшая.

Райли не останавливаясь чуть изменила направление своего движения и прошла мимо женщины, достав из кармана пальто свою визитку с контактами ФБР.

Она дала Морган Фаррелл визитку. Женщина огляделась, чтобы убедиться, что её муж их не видит, и тогда быстро схватила карточку и сунула её себе в лифчик.

Райли продолжала идти. Они с Биллом ничего не могли сделать, по крайней мере сейчас. Но если Морган Фаррелл когда-нибудь ей позвонит, тогда что-то определённо изменится.

Они с Биллом сели в машину и Билл завёл двигатель

– Это была пустая трата времени, – сказал Билл.

Он, конечно, был прав, но Райли не видела смысла озвучивать это.

– Так что нам теперь делать? – спросил Билл.

– Возвращаться в Квантико, – сказала Райли. – У нас всё ещё полно работы. К счастью, в этом мире есть кое-что, что мы может изменить.

Райли была в полной темноте. Она не представляла, где находится, но слышала голос, зовущий её:

– Мама! Мама!

Голос Эприл!

«Но где она?» – гадала Райли.

И где я?

До неё дошло, что она снова находится в гараже Пеннингтонов.

На этот раз было даже темней, чем в прошлый, и внутри было настолько просторно, что не было видно стен.

Затем прямо над её головой зажёгся счет. Она подняла голову и увидела вычурные грозди сверкающих кристаллов над головой. Это была одна из несуразных люстр Эндрю Фаррелла.

«Люстра в гараже!» – подумала Райли.

Это было безвкусно и странно, кроме того, свет не слишком хорошо освещал гараж.

Но он осветил двери, стоящие вокруг неё плотным кругом.

Она снова услышала голос Эприл:

– Мам!

Райли попыталась ответить, но звуки не шли из её горла.

Откуда раздаётся голос Эприл?

Конечно, из-за одной из дверей, и она знает, какой.

Она подбежала к ней и распахнула дверь.

Вместо Эприл Райли увидела странную девочку, которая мёртвая висела в петле. Около её ног лежали разбитые рамки с семейными фотографиями.

Райли в ужасе отпрянула.

Тут снова раздался голос Эприл:

– Мама!

Казалось, что голос исходит из одной из противоположных дверей.

Райли повернулась, подбежала к той двери и открыла её нараспашку.

Там тоже висела девочка, а под её болтающимися ногами лежали фотографии.

Тут Эприл закричала из-за другой двери:

– Мам!

Райли почувствовала, что кто-то схватил её за плечо…

– Мам!

Райли открыла глаза и тут же снова прищурилась на яркий свет. Она не сразу поняла, что лежит в постели у себя дома, а рядом с ней стоит Эприл и трясёт её за плечо, пытаясь разбудить.