Проверка на прочность - Роланд Смит

Дэн удивленно поднял брови.

– Так она выглядит до того, как попадет в солонку?

Аттикус кивнул.

– Тимбукту известен своими соляными копями. В древности сюда съезжались купцы из самых разных стран. Если бы не соль, местные вряд ли бы выжили. Когда-то на месте Сахары расстилался океан, поэтому здесь так много…

Аттикус понял, что разговаривает сам с собой. Дэн ушел вперед. Он успел пройти целых три лотка и теперь стоял возле бочонков с яркими сушеными травами.

– Специи, – коротко пояснил Аттикус. Он боялся, что Дэн снова от него ускользнет.

– Не могу читать этот змеиный шрифт, – пожаловался Дэн. – Здесь есть розмарин и мята?

– Хочешь приготовить на ужин спагетти? Давай вернемся за солью.

– Смешно. У торговца есть эти травы?

Аттикус прочел ярлычки, наклеенные на бочонки, и кивнул.

– Сколько тебе нужно?

– Граммов по пятьдесят хватит.

* * *

Пока Аттикус разговаривал с продавцом, Дэн лениво рассматривал толпу и заметил мужчину, которого вроде бы уже видел возле лавки мясника. На незнакомце был белый балахон и красный тюрбан, лицо закрыто отрезом ткани. Дэн не знал наверняка, он это или нет, – такие балахоны и тюрбаны носили многие мужчины на рынке.

Аттикус вручил другу специи. Дэн положил их в рюкзак и оглянулся, но подозрительный тип уже исчез.

– Ну что, продолжим поиски? – спросил Аттикус.

– Давай лучше поднимемся на крышу и полюбуемся видом, о котором рассказывал Барт.

– Ведь Вес…

– Слушай, я обо всем помню, – прервал его Дэн. – Мы быстро, одна нога здесь, другая там.

Он бросился вверх по лестнице. На втором этаже рынка торговали одеждой, бижутерией, поделками народных мастеров, картинами и антиквариатом. Продавцы буквально вились вокруг покупателей.

– Купи по дешевке!

– Нигде такого не найдешь!

– Порадуй свою маму!

Дэн быстро прошел сквозь толчею, не обращая внимания на предложения торговцев, и остановился у лотка, где висели удивительно красивые изображения пустыни. Перед мольбертом стоял старик. В отличие от остальных продавцов, он мельком взглянул на мальчиков и отвернулся.

– Решил коллекционировать живопись? – спросил Аттикус.

– Размечтался! Просто понравилось. – Дэн стоял перед большим полотном, на котором были изображены ворота Иштар – точная копия ворот в Пергамском музее, вплоть до розы ветров под одним из быков. – Видишь фигурки туров справа?

– Вижу, – ответил Аттикус. – Не думал, что ты знаешь это слово.

Дэн заметил сарказм, но пропустил его мимо ушей.

– Все знают, что тур – это вымершая разновидность быка.

– Вообще-то не быка, а гигантской коровы, – уточнил Аттикус. – Они были под два метра ростом.

Дэн уже не слушал.

– Ладно, взгляни на гигантское жвачное в правом углу!

Аттикус склонился ближе.

– Ух ты! Это же компасная роза де Вирга!

Мальчики обернулись к старику-художнику. Он оторвался от холста и уставился на них немигающим взглядом.

– Вы говорите по-английски? – спросил Аттикус.

– Да, и еще по-французски, по-немецки, по-испански и на всех местных диалектах, – с достоинством ответил художник. Он вышел из-за мольберта и вытер руки о перепачканную красками блузу. – А вы – мальчики с частного самолета, которые разыскивают старинную рукопись.

– Откуда вы…

Художник махнул рукой.

– Весь Тимбукту знает, зачем вы здесь. Насколько я понимаю, рукопись вы не нашли.

– Пока нет, – ответил Дэн. – Ваши картины?

– Да, это мои работы.

– Должно быть, нелегко приходится мастерам кисти в Тимбукту, – предположил Аттикус.

– Единственные, кому здесь живется легко, это мастера кинжала. Я рисую, потому что люблю рисовать. Иногда продам картину-другую, вот только большие полотна не уходят.

– И давно вы здесь? – спросил Дэн.

– Я приехал в Тимбукту девятилетним мальчиком. Отец был персидским дипломатом, начальство его недолюбливало и выслало сюда. Когда мне исполнилось десять, он умер. Мать вышла замуж за местного богача, и мы остались в городе. Кажется, вы знакомы с моим сыном – Башаратом.

– Барт? – в унисон воскликнули Дэн с Аттикусом.

– Это его уличное прозвище. И еще вы знаете моего внука. Его зовут Мышонок.

– Я – Дэн Кэхилл, это Аттикус Розенблюм.

– Меня зовут господин Таджамуль. – Он слегка поклонился. – Знаете, мой сын вас ищет.

– Ну да, мы… – Дэн не хотел признаваться, что они сбежали от Барта. Он указал на изображение ворот Иштар. – Вам приходилось бывать в Берлине?

Господин Таджамуль покачал головой.

– Я не покидал Тимбукту с тех пор, как мне исполнилось десять. Картина написана по фотографиям.

– Хорошие вам попались фото. Я видел стену только вчера, и скажу вам – эта картина ее точная копия, включая компасную розу. Уверяю вас, многие из посетителей музея ее бы и не заметили.

– Вы имеете в виду отметку Колдевея?

– Знаменитого археолога? – спросил Аттикус.

– Когда я был ребенком, он приезжал сюда на раскопки и останавливался у нас. Колдевей помечал этим знаком все свои открытия. На фотографии метку трудно различить, и все же я сразу ее узнал. Мне приходилось видеть ее раньше.

– Где? – спросил Дэн.

– На раскопках! – выпалил Аттикус. – Роберт Колдевей был экспертом по глинобитным сооружениям, как и мой папа!

– Сейчас увидите. – Господин Таджамуль подошел к стопке картин, прислоненных к стене. – Вот она.

Художник достал полотно и показал мальчикам. На холсте был изображен занесенный песком город.

– Видите, это город-крепость. Среди ученых раскопки вызвали массу споров. Колдевей был убежден, что город построили римляне. До этого считалось, что они не проникали так далеко в глубь Африки. Археолог полагал, что поселение при соляной шахте принадлежало Римской империи.

– Римляне – латиняне? – спросил Дэн.

– Видимо, да, – ответил господин Таджамуль. – Ведь римляне говорили на латыни.

Художник провел вымазанным краской пальцем по стене и остановился на компасной розе де Вирга, или отметке Колдевея.

– Там нашли какие-нибудь рукописи? – спросил Дэн. Он едва не подпрыгивал от восторга и нетерпения.

– Мне об этом ничего не известно. Город построили задолго до основания Тимбукту.

– Неужели отметка все еще там?