Арабская кровь - Таня Валько

– Хамид? Так что с нашим отъездом? – звонит она мужу, не в силах больше ждать. – Что происходит?

– Плохо, любимая. Не знаю, в котором часу буду, потому что все меняется, как в калейдоскопе. Включи по телевизору новости на канале «Аль-Джазира».

Удивившись, Марыся в ужасе смотрит сводки с мест беспорядков, которые сегодня утром вспыхнули в столице Бахрейна. «Черт побери! – нервничает она. – Я хочу ехать! Это меня не испугает!» – Она топает ногой и от злости до хруста сжимает пальцы.

– Будь рассудительна, – говорит Хамид, который приходит в четыре и сразу принимается отговаривать жену от того, чтобы она сопровождала его в поездке. – Я-то туда должен добраться, но не ты. Я бы хотел, чтобы ты подождала меня в безопасности дома, – просит он серьезно, держа ее за руку. – Это не игрушки, произошла революция.

– Почему? Ведь им очень неплохо живется!

– Если суннитское меньшинство берет власть над шиитским большинством, то рано или поздно это должно было закончиться. А эмиры в Бахрейне не были так щедры и умны, как наш король.

– Демонстрации только в районах, удаленных от центра, а мы же по задворкам не будем таскаться? Хамид, не преувеличивай! Я еду с тобой!

– Как хочешь, – сдается он и язвительно добавляет: – Знаешь, ты ужасно упрямая баба.

– Ага. Поедем же наконец, чтобы не добираться через пустыню в потемках. Я уже бегу к машине.

Поездка проходит в молчании, каждый из супругов думает о своем. Они отучились разговаривать друг с другом и сейчас даже не пытаются начать все заново. Вновь обстоятельства берут верх. Хамид бесится, оттого что в Бахрейне застопорился большой проект – приостановилось строительство островного поселка, на который фирма бен Ладена выделила уже целое состояние. А из-за чего все началось? Из-за расстояния между мечетью шиитов и суннитов. «Что за глупость! – раздражается он и машинально бьет ладонями по рулю и давит на газ. – В самой Манаме целых три христианских костела, и никто по этому поводу не возмущается. Толерантны к чужим и бескомпромиссны к своим. Хуже всего, когда возникают раздоры в лоне той же религии и отщепенцы хотят убить друг друга. – Возмущенный мужчина закусывает губы. – Черт бы их побрал!»

Марыся задумывается о том, не вляпается ли она в какие-то новые проблемы из-за своего упрямства. Но если открыты отели, в международном аэропорту каждую минуту приземляется самолет и люди обвешаны праздничными покупками, значит, не может быть так уж плохо. Она все это видела в последних новостях. Корреспонденты утверждали, что волнения вспыхнули только в шиитских районах. «Но беспорядки эти назвали самыми большими за многие годы», – огорчается она, и сердце ее колотится от страха. Люди вышли на улицы, а Марыся боится толпы и того, что ее куда-то потянут. «Может, нужно было остаться?» – только сейчас она допускает такую возможность, но уже слишком поздно. Перед путешественниками пробегает вся красота окружающего их пейзажа. Большие ярмарки верблюдов, маленькие очаровательные городки, а на заходе солнца они пересекают простирающиеся по обе стороны автострады красные дюны самой большой песчаной пустыни Руб эль-Хали. Барханы красного, бледно-розового и бежевого цвета уложены лоскутами, создающими холмы пониже и повыше. Порой песок гладкий, как поверхность озера, другие же волнистые, как бурное море. Иногда на вершине видны караваны верблюдов, возвращающихся с пастбищ. Бедуины живут здесь так же, как и тысячу лет тому назад. Разбивают большие или очень маленькие палатки, рядом – колодец и ограждение для инвентаря, преимущественно сетка, но встречаются также те, которые обнесены вбитыми накрест палочками. Когда лучи заходящего солнца бросают последние отсветы на красные пески, взволнованные путешественники все еще не говорят друг другу ни слова. Им бы только оказаться в отеле, чтобы как можно быстрее из него выбраться и вернуться в безопасную Саудовскую Аравию.

Когда стемнело, они доехали до шикарного центра «Аль-Дана». В большой красивой комнате с видом на Персидский залив супруги падают от усталости, которая скорее психологическая, чем физическая. Им не хочется даже в ресторан идти, хотя Марыся не должна носить здесь абайю и может сидеть как в мужском, так и в женском обществе. Здесь нет отдельных секций для семей, а женщины могут пойти без сопровождения даже в бар. Супруги заказывают ужин в комнату и поглощают его, просматривая свежие новости, от которых перехватывает дыхание в груди. Большинство арабских стран бурлит, а политологи и политики утверждают, что буря может охватить все исламские народы. Пришла пора больших перемен.

– Слишком много людей обмануто и слишком многих эксплуатировали, вот что! – С этими словами взволнованный Хамид поворачивается к Марысе спиной и делает вид, что спит, но еще долго переворачивается с боку на бок.

«Романтичная поездка вдвоем в первоклассное пятизвездочное заведение, – грустно подытоживает женщина. – Незачем нам, наверное, было и планировать, – скептически думает она и беззвучно роняет слезы на накрахмаленную, пахнущую лавандой наволочку.

Они просыпаются солнечным утром проголодавшиеся и быстро направляются на завтрак. Марыся с удивлением смотрит на мужа, который вышагивает в белом саубе с бриллиантовыми запонками на манжетах и в клетчатом красно-белом платке на голове.

– Ты ведь не должен! – удивляется она, хватая его за рукав.

– Но хочу! – Мужчина грубо вырывает руку. – Я саудовец и не стыжусь этого, – заявляет он, а Марыся ничего уже не понимает.

– Еще два года тому назад…

– Тогда я утратил свою ментальность, но сейчас снова стал самим собой, – обрывает он ее. – Пребывание в родной стране хорошо на меня повлияло.

– Не знаю…

– Зато я знаю! – Он ускоряет шаг и входит в переполненный зал столовой.

Большинство гостей отеля – это соседи из ближайшего зарубежья, саудовцы, которые любят приезжать в более толерантный Бахрейн, где чувствуют себя избавленными от нравственных запретов и рады находиться в абсолютно свободном пространстве. Все мужчины одеты по-европейски. Ни один из них не прохаживается в белых одеждах. Даже женщины, которые все же хотят носить абайю, открыли лица, смеются и оживленно жестикулируют. Марыся, одетая в простые джинсы с лайкрой, обтягивающие ее красивые длинные ноги и маленькие круглые ягодицы, и тонкую майку, чувствует себя неловко, как голая. У нее вылетает из головы, что она носила абайю каждый день. Волнистые русые волосы ниспадают до середины спины, и никто из приезжих и местных не может удержаться, чтобы не бросить на нее взгляд. Некоторые мужчины полностью свешиваются и смотрят на молодую женщину, как на феномен. Хамид от бешенства стискивает челюсти и смотрит в пол.

– Эй, Хмеда! Эй, Блонди! – вдруг доносится до ушей идущих супругов звонкий женский голос.

Они окидывают взглядом огромную столовую и видят сидящую в углу у окна необычайную красоту. Девушка одета в комбинезон цвета пантеры, ковбойские сапоги до половины икры, а из глубокого декольте торчит черный кружевной лифчик. Волосы, подстриженные под пажа, старательно уложены и в свете солнечных лучей поблескивают рыжим оттенком. Она очень стройная и восхитительно красивая. «Где я ее видела?» – размышляет Марыся. Но Хамид прекрасно знает эту саудовскую женщину.