Zевс - Игорь Савельев

И он едва ли не выбросил руку вперед по-ленински.

То есть все-таки – риторика партсобрания. Все-таки победные реляции и готовые наборы из пресс-релизов. Но вице-премьера сейчас изумило не это. Его оглушила простейшая вещь. Неужели?.. Но как он мог выпустить это из внимания! Элементарнейшее… Непостижимо. Он судорожно перебирал бумаги из папки «Суперджет». Нет, этого не может быть. Он не мог упустить такую простую деталь. И, кажется, руки его уже начинали едва трястись.

– Вы хотите сказать… Двигатели что – вообще до сих пор не прошли сертификацию?!

По тому, как занервничали собеседники, вице-премьер понял (и с ужасом): он попал в точку.

– Ну что вы, российский сертификат для нас – плевое дело… Ну то есть, я не это хотел сказать, конечно, но… Здесь нет никакой проблемы! Не волнуйтесь. Уверяю вас! Мы просто решили подавать на него одновременно с заявкой на европейский… А там гораздо более жесткие нормы, да и сроки… Евробюрократия! – главный неловко хохотнул. – Сами знаете, как предвзято относятся к России… Они не хотят пускать нас на европейские рынки… Хотя двигатели мы делаем совместно с европейскими фирмами…

Вся эта трескотня уже не имела значения.

Вице-премьер откинулся в кресле.

Нет, в принципе, он мог понять все и раньше. Он ведь давно подозревал неладное. Слишком часто деловые отчеты сбивались на громыхание газетных передовиц: «Это первый проект в области гражданской авиации, полностью созданный в России, а не в СССР… Планируется, что будет построено несколько сотен лайнеров, большинство из которых пойдут на экспорт… Уже сейчас оформлены заказы на более чем сто самолетов, причем большая часть – уже так называемые твердые контракты…» А как, действительно, шумела пресса, и в воздух чепчики бросала, да и его сколько раз приглашали, с помпой… Не на полеты. Если бы! На обычно рутинные, казалось бы, мероприятия, и настораживало ведь, как эти события пиарились, как будто пиарить-то было больше нечего: «первая гонка двигателей»… «Первое испытание на ВПП – рулежка и пробежка»… Ага. Пробежал и встал. Полетов все никак не было. Продувка систем кондиционирования… – вице-премьеру хотелось выругаться матом, вслух. Он вспомнил это громогласное: «Промо-окраска первого летного экземпляра выполнена известным российским дизайнером Пирожковым!» Восторг. Все падают ниц. Какая, на хрен, промо-окраска? Какой Пирожков?! Причем он давно уже запутался в этих «экземплярах», прежде чем еще дошло до летного: то «выкатка первого опытного экземпляра», то покраска второго, то продувка третьего.

Давно.

Называя вещи своими именами: сроки бесконечно срывались, переносились, снова срывались, и из года в год повторялось: «вот-вот…» Вот-вот гордость российской науки и техники вломится и захватит мировой рынок ближнемагистральных самолетов, на котором еще не все прибрали себе «Боинг» и «Эйрбас»!

И на́ тебе.

Вице-премьер даже припас в папочке «Суперджет» бравурную статью двухлетней давности, которая называлась броско: «Скептикам назло», и начиналась со слов: «Теперь у пессимистов появился повод усомниться в своих прогнозах в том, что российская новинка никогда не превратится из «самолета на бумаге» в реальность… Она уже вошла в «железную» стадию… Создатели самолета уверены, что начало поставок пройдет без заминок». И назывался срок. Сегодня, сейчас – уже пропущенный. Эта откровенно рекламная статья была, наверное, одним из многих поводов для гордости для людей, сидящих напротив вице-премьера; но сейчас бы он зачитывал ее как приговор. И в ней же, кстати, было сказано, хвастливо, что «к формированию портфеля заказов подошли уже не по советским стандартам, когда перевозчики заказывают готовые самолеты». Ну да. Ну да.

Что бы с вами сделали «по советским стандартам»? – с тоскою думал вице-премьер.

Он уже не ощущал в себе сил ехидно, подражая Левитану, читать статьи. Он только безнадежно спросил:

– Когда?

Он мог в душе понять, что не помогут недели и месяцы там, где ушли годы. Но если так трудно – зачем, принимая, они назвали такие сроки? Почему не потребовали больше? Упрись они тогда перед ним – он уперся бы наверху. Но столь велик страх, вырабатываемый долголетним подчинением, что ни у кого из них ни тогда, ни сейчас не хватило мужества.

– Подождите, – опомнился вице-премьер, прервав потоки очередных заготовок для пресс-релизов. – Вы мне одно скажите: когда машина получит сертификат летной годности? Общий? Понимаете? Скажите честно!

И теперь они почему-то сказали честно.

Все опустилось в нем, как у человека, пришедшего лечить насморк и открывшего у себя рак носоглотки.

Вице-премьер давно прогнал их, стояла ночь, но он все не мог успокоиться. Дело было в том (ладно – «Аэрофлот»!), что недавно Глава правительства принимал в Сочи итальянского коллегу и возлюбленного друга, после чего заявил прессе, что Италия готова закупить «достаточно большое количество» этих машин. Но итальянцы не поняли фокусов со сроками. И уже готовились, разобравшись, заказывать бразильские Embraer. Дело запахло международным скандалом.

И виноватым будет он. Он. Ведь это он давал личные гарантии, клал под сукно жалобы… Не то чтобы ему прямо-таки писали жалобы. Но отзывы он – как куратор ВПК, – конечно же, слышал. И прозвище «пылесос», данное самолету – за то, что он якобы «всосал» едва ли не все бюджеты отрасли.

Человек вздохнул. Из вазочки с очищенными фруктами он взял фейхоа. Ел мякоть, зажмурив глаза. Слабый привкус йода ложился на язык, успокаивал.

Этот год вообще был как-то жесток к человеку. Он знал, что реформа правительства перетряхнет многое: с приходом в Белый дом Самого готовы были от усердия сровнять с землей не только здание. Но, честно говоря, вице-премьер не ожидал, что лишится приставки «первый» (какой он теперь: четвертый? восьмой?..). В «первые» его перевели за год до того, затем, чтобы вся страна гадала: кто же из «первых» станет преемником?.. Стал другой. А проигравший в этой схватке – впервые за добрый десяток лет! – не вошел даже в члены совбеза… «Проигравший». В «схватке». Нет, схватки не было. С ними просто поиграли, как кошка с мышами.

Весь этот добрый десяток лет человек, размашисто шагавший по карьерной лестнице, чувствовал себя неуверенно, и чем выше, тем неуверенней (как сейчас, в «стакане»). Это можно было увидеть. Это видела вся страна, когда с изумлением глядела на диковинку: гражданского министра обороны. Был первый в этом статусе парад. По Красной площади, сменяясь, проходили сотни и сотни офицеров в мундирах: зеленых, синих, серых… И он один торчал, неестественно выпрямившись – как кочергу проглотил, в черном костюме при белой рубашке, нарочито, это прямо-таки било в глаза. Он даже потом услышал краем уха обидный отзыв – «как официант»… И даже лимузин-кабриолет, в котором он торчал, был не черный, что нормально и даже обязательно для «ЗИЛов» из кремлевского гаража, а тоже – серый, в цвет мундиров…

Нет, ну как так лопухнуться.

Потрясение все же не оставляло его.