Терракотовые пески - Вайолет Уинспир

— Мы будем завтракать? — спросила Жанна как можно холоднее, хотя губы ее дрожали.

— Хотите усмирить с помощью еды дикую совесть? Или дикое животное?

— Ядовитого дьявола! — Ханна вырвалась из его рук, дернула за ручку двери и выпрыгнула из машины. Какую-то секунду она настороженно осматривалась, как газель на водопое. Их окружали мили и мили пустыни, над головами возвышалась песчаная скала, отбрасывающая слабую тень, в относительной прохладе которой они могли позавтракать и немного охладить радиатор.

Дон Рауль вышел с другой стороны машины — длинноногий, гибкий, с улыбкой в уголках губ.

— Мы будем завтракать холодными блюдами, яйца и котлеты оставим на вечер. Слишком жарко, чтобы разводить костер.

— Да яйца небось сварятся сами по себе, побыв минуту на солнцепеке. — Жанна поспешно спряталась в тень. — Как ужасно было бы остаться здесь без воды!

— Да, у природы жестокие законы, людям надо смириться с ними.

— По-моему, Они вам по душе.

Засмеявшись, он наклонился и вытащил из багажника корзину с провизией.

— Моя маленькая сиротка-ангел, мне нравится, когда вы начинаете сердиться и отчитываете меня. Вам это тоже доставляет удовольствие, поэтому не смотрите на меня так.

— От вас и настоящий ангел взбесился бы.

Жанна разложила коврик с арабским рисунком и постелила на него белую скатерть. Рауль открыл корзину и протянул ей запечатанную коробку с салатом и цыпленком, хлеб с зернышками тмина, масло и фляжку с кофе. Они довольно быстро управились с едой, потому что даже в тени летали песчаные мушки. Убрав остатки пищи, путники с большим удовольствием выпили кофе, заботливо сваренный Хуссейном.

Дон Рауль растянулся на песке, словно отдыхающая пантера.

— Почему бы вам не прикрыть глаза очками? — предложила Жанна. — Я вот собираюсь в них почитать.

— Что за книга? — рассеянно спросил он. — Роман, конечно.

— Это триллер, сеньор. После работы у Милдред Нойс у меня появилась аллергия на романы.

— Надеюсь, что это не отвратило вас от подлинных романов, любовных?

— Не знаю. — Жанна склонилась над книгой, но, хотя глаза ее были устремлены на текст, она воспринимала его с трудом. Жанна слишком сильно ощущала присутствие расслабленной мужской фигуры, лениво растянувшейся рядом: его темные волосы разметались по взятой из машины подушке, глаза полузакрыты. Он вошел в ее плоть и кровь, в ее мысли, чувства, проник даже в ее книгу! Дон Рауль заполнял собой все, и Жанна с облегчением вздохнула, когда его глаза закрылись и он погрузился в сон.

На губах его играла улыбка. Даже спящий, он был красивым и сильным.

Ее мимолетные романы были скромными. Надо же было полюбить мужчину, столь же непредсказуемого, как сама пустыня? Она осмотрелась. Пустыня была подобна золотому океану вокруг их маленького острова-скалы. Вокруг не было ни души, только в Небе кружило несколько ястребов, и еще доносился шелест насекомых, которые таились в кустах тамариска, ютящихся возле скалы. Она была спокойна — ведь ее охранял Рауль Цезарь-бей. Запудренное олово пустыни было отполировано солнцем, и Жанна чувствовала, как сама она меняется, становится тверже, ощущая в себе новые силы, свободу думать, чувствовать и радоваться.

Неудивительно, что дон Рауль с такой готовностью возвращается в пустыню. Но как это воспримет Рэчел, с ее мягкой цивилизованной красотой, — ведь скоро придет то время, когда он привезет ее в Эль-Амару?

Жанна не могла себе представить, чтобы Рэчел получила удовольствие от пикника на открытом воздухе, от поездки в машине по неровным пескам, от сна под звездами. Эта женщина ценила комфорт… Разве дон Рауль не старается убедить принцессу Ямилу обеспечить Рэчел средствами, позволяющими ей жить в довольстве и ни в чем себе не отказывать?

Ситуация сложная, но Жанна не сомневалась, что дон Рауль сумеет распутать этот клубок. Он не из тех, кто пасует перед преградами. А Жанну на то и пригласили, чтобы она убедила принцессу, будто счастливым ее внука может сделать только прелестная молодая вдова. Он хотел взять в жены светскую леди, а не наивную девочку, которая развлекает его, но не вызывает в нем страсти.

Буквы прыгали у Жанны перед глазами. Она бросила попытку читать и позволила мягкой дреме овладеть ею. Задремав, девушка вдруг почувствовала, как что-то, коснувшись ее ноги, поползло по платью. Она проснулась и в ужасе уставилась на черное насекомое с кривыми ножками, которое карабкалось вверх по шифону ее юбки. Она никогда не видела такого страшилища и поэтому закричала что есть мочи, инстинктивно стряхнув непрошеного гостя.

Дон Рауль в мгновение ока проснулся и вскочил на ноги.

— Что случилось? — призвал он к ответу.

— Скорпион… огромный, черный!

Нахмурившись, он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на насекомое, ковыляющее в сухую траву, и расхохотался:

— Это сверчок… в пустыне они крупнее, чем обычно.

Жанна остолбенела.

— Нечего смеяться! Мне он показался очень страшным, такой черный, ног столько! Я думала, что сверчки маленькие, бледные, симпатичные, как игрушки.

— Если бы это был черный скорпион и вы бы его побеспокоили, он мог бы ужалить. Увидев скорпиона, надо сидеть очень тихо и ждать, пока он отползет, а не орать, размахивая руками.

— Легко сказать. — Она все еще дрожала. — Вы привыкли к насекомым, которые населяют пустыню, а я их не знаю.

— К тому же вы женщина, — проворчал он. — Я понимаю: вас страшит безобразное. Но если когда-нибудь возле вас появится скорпион, не впадайте в панику. Укус черного скорпиона смертелен, укус других лишь вызывает жар.

— Мужчины всегда презирают женские страхи. Вы вообще ничего не боитесь?

Он немного подумал, прежде чем ответить:

— Я страшусь потерять то, что мне действительно дорого. Тут я просто в дьявола превращаюсь. Хотя вы, похоже, уже сейчас считаете меня его родственником?

— Смеетесь над моей неопытностью? Довольно жестоко с вашей стороны.

— Думаю, что лучше смеяться над ошибками, чем лелеять их. Пустыню надо встречать лицом к лицу, и когда вы успокоитесь, то почувствуете ее очарование, а со временем и полюбите ее. Так бывает, когда вы первый раз в жизни танцуете. Сначала спотыкаетесь, а потоп попадаете в ритм. Горькое нужно пробовать до тех пор, пока оно не станет сладким. Таковы реалии жизни.

— Я совсем не хочу, чтобы со мной нянчились, сеньор. Но я не встречала человека, который бы так не хотел сочувствовать другому.

— Боюсь, мы оба склонны забыть, что почти не знаем друг друга. Я должен многое понять в вас, а вы во мне. Мы не попадем в ритм, ни разу не сбившись.

Она отрицательно покачала головой. Интересно, разглагольствовал ли бы он так, если бы это по ноге драгоценной Рэчел пополз жирный черный сверчок?