Труп в библиотеке - Агата Кристи

– Ах, этот вертопрах! – Полковник насупился,вспомнив грубости Бэзила.

– Во-первых, он был знаком с Руби Кин. Часто ужинал вотеле. Говорят, танцевал с ней. Помните, что сказала Джози Реймонду Старру,когда они выходили из комнаты Руби? Сказала: «Не с киношником ли она?» Ядознался, что имелся в виду Блэйк.

– А что? Многообещающий след!

– Гораздо менее, чем кажется, сэр. В эту ночь Блэйкприсутствовал на приеме в студии. Вам известно подобное времяпрепровождение? Ввосемь вечера начинают с коктейлей и веселятся до тех пор, пока сквозь табачныйдым уже перестают видеть друг друга. Тогда расходятся. Инспектор Слэк провелрасследование, допросил Блэйка: он расстался со своими приятелями примерно вполночь. Руби Кин была уже убита.

– Кто подтверждает его алиби?

– Большинство актеров мертвецки напились. Но однамолодая женщина – она, кстати, сейчас здесь – подтверждает показания Блэйка.

– Шаткое доказательство.

– Бесспорно.

– Где расположена студия?

– В Ленвилле, сэр. Примерно в пятидесяти километрах кюго-западу от Лондона.

– Гм… почти на том же расстоянии, как отсюда доЛондона?

– Именно, сэр.

Полковник Мэлчетт потер нос. Вид у него был недовольный.

– Придется и этого исключить, а?

– Согласен с вами, сэр. Нет доказательств хоть какой-тосвязи с Руби Кин.

– Вновь перед нами неизвестный убийца. Икс. Настолькоскрытный, что и Слэку не напасть на его след. Зять Джефферсона, возможно, ихотел бы убить, да не мог. Аделаида Джефферсон то же самое. У Бартлетта неталиби, но отсутствует повод. Вот и все… Впрочем, извините. Не поразмыслить линам насчет танцора Реймонда Старра?

Харпер медленно произнес:

– Но у него алиби. До полуночи его постоянно видели втанцевальном зале с разными партнершами. Нет, его никак не притянешь к делу.

– Единственный кандидат – Джордж Бартлетт, –решительно сказал Харпер. – Необходимо отыскать ему повод дляпреступления!

– Вы разузнали его прошлое?

– Да, сэр. Единственный сын, баловень матери.Унаследовал от нее большое состояние, теперь вовсю транжирит его. Характерслабый. Злодейского в нем мало, признаться.

– Может, он психически неуравновешен? – с надеждойспросил Мэлчетт.

Харпер ответил тоже вопросом:

– А вам не приходило в голову, сэр, что таковообъяснение всей этой истории?

– Убийца-маньяк?

– Вот именно, сэр.

– Конечно, это вывело бы нас из всех затруднений.

– Не вижу в этом ничего хорошего, – вздохнулХарпер.

– Но почему?

– Слишком банально.

– Гм… пожалуй. Тогда остается тот же вопрос, что и вначале следствия: куда нам двигаться?

– Некуда, сэр, – меланхолически ответил начальникполиции.

Конвей Джефферсон пошевелился во сне и вытянул поверх одеяламускулистые, крепкие руки. После катастрофы они словно получили добавочнуюсилу. Не открывая глаз, он улыбнулся. После продолжительного сна он всегдапросыпался с приливом сил и в отличном настроении. Новый день? Через мгновениеон уже нажимал кнопку звонка, вмонтированного в изголовье кровати. И вдруг всевспомнил.

Эдуард входил в спальню, когда с губ его хозяина сорвалсясдавленный стон.

– Не больны ли вы, сэр?

Конвей сдержанно отозвался:

– Нет, Эдуард. Входите. Откройте окно!

Яркий утренний свет заполнил спальню.

Конвей Джефферсон мрачно погрузился в размышления. Перед егомысленным взором мелькнуло маловыразительное для всех личико танцовщицы. Емуоно представлялось иным: накануне вечером он назвал Руби «простосердечным,наивным ребенком». А теперь?.. Огромная усталость охватила Конвея. Он закрылглаза и прошептал: «Маргарет!»

Это было имя его покойной жены.

Миссис Бантри и Аделаида Джефферсон сидели на террасе.

– Мне очень понравилась ваша приятельница, –сказала Аделаида. – Но, видимо, она не слишком высокого мнения о человеческомроде?

– В этом вы правы, милая Адди.

– Когда приходится долго наблюдать расточаемую безтолку доброту, тоже приходишь к подобному выводу. – И пояснила, уловивизумленный взгляд миссис Бантри: – Я имею в виду, когда возносят на пьедесталсущество ничтожное, совершенно этого не заслуживающее.

– Вы намекаете на Руби Кин?

– Да. Не хочу казаться безжалостной. Бедная девушка небыла такой уж дурной. Просто корыстной и хитрой. Быстро сообразила, что можноизвлечь пользу, если растрогать одинокого старика.

– Но Конвей и вправду ощущал себя иногдаодиноким, – осторожно заметила миссис Бантри.

– Пожалуй. Но лишь этим летом. – Она говорила какбы через силу. – Странная у меня судьба… Майкл Кармоди умер так быстропосле нашей свадьбы, что это меня как бы оглушило. Вы ведь знаете, что Питникогда не видел отца? Фрэнк Джефферсон, близкий друг Майкла, постоянно бывал унас. Пит его крестник… согласно последней воле отца. Фрэнк мне нравился… иногдастановилось так его жаль.

– Жаль? – заинтересованно переспросила миссис Бантри.

– Вам кажется это странным? Ведь он жил, ни в чем незная отказа. Родители потакали ему во всем. А вместе с тем… как это лучшеобъяснить? Мистер Джефферсон – слишком сильная личность. Даже не желая того, онподавлял всех вокруг. Фрэнк страдал от этого. Когда мы поженились, он былсовершенно счастлив. Его отец поступил очень предупредительно: выделил сынузначительную сумму. Как он говорил, для того, чтобы его детям незачем былоожидать его смерти. Но этот великодушный шаг оказался преждевременным. Следовалосначала научить Фрэнка распоряжаться деньгами. Богатство опьянило Фрэнка, онпустился в биржевые спекуляции по примеру отца. Увы, без успеха. Вкладывалденьги в надежные акции, но при невыгодной конъюнктуре. Ужасно видеть, какцелое состояние утекает сквозь пальцы! И все из-за неумения… Чем глубже Фрэнкувязал, тем упрямее кидался в новые авантюры, надеясь, что они его спасут.

– Но милая, – взволнованно перебила миссисБантри, – разве Конвей не мог вмешаться, дать сыну полезный совет?

– Фрэнка обуревала гордость, он хотел добиться успехасобственными силами. Мы скрывали свое бедственное положение. Даже после гибелиФрэнка я не призналась его отцу, что осталась почти без средств. Вы должныпонять… – Она стремительно повернулась к собеседнице. – Я не моглапредать моего бедного мужа! Живой Фрэнк никогда не разрешил бы этого. К тому жемистер Джефферсон долго был тяжело болен. До сих пор я не рассеиваю егоиллюзию, будто я богатая женщина. Мою экономность он считает просто положительнойчертой характера. Со дня гибели Фрэнка мы с Питом живем с ним и… на его счет.Так что мне не приходилось до сих пор ломать голову из-за завтрашнегодня. – Аделаида грустно покачала головой. – Мы жили одной семьей, этотак. Но… поймете ли вы это? Я для него и посейчас не вдова, а жена его сына!