Скандал на Белгрейв-сквер - Энн Перри

Пройдя по коридору, инспектор постучался в кабинет Драммонда.

Горацио Осмар и Бьюла Джайлс провели в полицейском участке всю ночь и на следующее утро предстали перед судом полиции. Мика Драммонд сам при этом не присутствовал, но велел Урбану обо всем подробно ему доложить. Нелегко было выдвигать против экс-министра правительства обвинение в аморальном поведении в общественном месте.

Лишь в полдень Урбан постучал в дверь начальника.

— Войдите, — быстро сказал Драммонд, подняв глаза от бумаг. Он надеялся, что это Питт с новым докладом относительно дела Уимса, но его оптимизм не оправдался.

При виде Урбана к нему вернулось беспокойство уже иного рода, но он не винил в этом инспектора. Конечно, чрезвычайно досадно, что пара полицейских оказалась именно в этом месте и в этот час. Но раз такое случилось, он не может требовать от них, чтобы они сделали вид, будто ничего не видели, даже если нарушителем оказалась такая важная персона, как Горацио Осмар.

— Итак? — спросил Драммонд.

Урбан стоял перед начальством хотя и не навытяжку, но с достаточным почтением на лице.

— Мистер Осмар был объявлен виновным, но он наотрез отказался признавать свою вину. Он был возмущен.

Драммонд иронично улыбнулся.

— Я был бы удивлен, если бы он повел себя иначе и признал свою вину.

— Я думал, ночь в камере его немного образумит, — сокрушенно произнес Урбан. — Возможно, признание вины помогло бы избежать огласки. — Урбан стоял на ковре в луче яркого солнца, хорошо высветившего веснушки на его лице и тень от ресниц, падавшую на щеку. — Мисс Джайлс все больше отмалчивалась. Видимо, он наказал ей поменьше говорить, что вполне естественно.

— Репортеры были? — справился Драммонд.

— Я их не заметил, но думаю, они вскоре появятся и все разузнают.

— Авось Осмару повезет. Роясь в картотеке, репортеры могут не обратить внимания на этот случай. В сущности, обычное происшествие. Недостойное поведение не заслуживает каких-либо особых комментариев в прессе при обычных обстоятельствах.

Лицо Урбана выражало презрительное сожаление.

— Сомневаюсь, сэр. У Осмара, мне кажется, не хватает для этого здравомыслия. Он добился личной связи с министром внутренних дел.

— Что? — Драммонд чуть не выронил ручку. — Что это значит? Он послал к нему посыльного?

— Нет, сэр. — Глаза Урбана смеялись. — Он воспользовался одним из телефонных аппаратов. Это наделало много шума.

— И ему удалось? — Драммонд не был удивлен, но почувствовал тревогу. Дело принимало опасный оборот.

С лица Урбана начисто исчезло насмешливое выражение.

— Да, сэр, кажется, это ему удалось. Хотя не уверен, что это что-нибудь изменит. Разве что затянет разбирательство и процедуру освобождения мистера Осмара под залог, что, учитывая характер его проступка, вполне возможно.

— А девушка, эта, как ее… мисс…

— Мисс Джайлс. Ее тоже отпустят под залог, взяв с обоих подписку о невыезде, — ответил Урбан, пожав плечами. — Все это стало бы обычной процедурой, если бы не звонок министру внутренних дел. Представляю, что было бы, если бы мы обвинили Осмара в краже. Он позвонил бы самому премьер-министру, а если в нападении — то добрался бы и до королевы.

— Перестаньте каркать, — мрачно прервал его Драммонд. — Этот человек опасен. Что может произойти, если дело передадут в суд?

— Один Господь знает, — признался Урбан. — Если, конечно, он не прислушается к разумному совету и не прикусит язык. Да, вот еще что. Мы вернули ему его портфель.

— Какой портфель? — Драммонд не понимал, о чем говорит Урбан.

Инспектор самодовольно расслабился и сунул руку в карман.

— Да, сэр, его портфель. В участок пришел мужчина. Это было спустя полчаса после ареста мистера Осмара. Он сообщил, что был в это время в парке. Мистер Осмар, когда его увели, якобы оставил на скамье, где они с мисс Джайлс… сидели, небольшой портфель. Мужчина взял его и принес в участок. Очевидно, он кого-то ждал в парке и надеялся, что полицейские вернутся, но когда этого не произошло, а он уже успел повстречаться с тем, кого ждал, и принес портфель в участок. Теперь Осмар, по крайней мере, не сможет нас обвинить в том, что из-за нас он потерял портфель.

— Вы отдали ему портфель?

— Да, сэр. Тот был у него в руках, когда он покидал полицейский суд.

— Что ж, это действительно происшествие, — вздохнул Драммонд. — Как неприятно. Почему этот парень вел себя так в общественном месте?

Урбан широко улыбнулся и сделал рукой шутливый жест.

— Не утерпел. Ведь весна на дворе.

— Уже лето, — сухо заметил Драммонд.

— Нам повезло. Представляю, что было бы с ним весной.

— Всё, идите, хватит уже.

Урбан понимающе улыбнулся.

Драммонд, положив ручку на стол, встал.

— Держите все под своим контролем, Урбан, — строго приказал он. — У меня и без того масса дел, причем поважнее. Неприятное дело об убийстве, в расследовании которого нас попросили помочь.

Урбан удивленно посмотрел на него.

— Попросили помочь, сэр?

— Убийство произошло не в нашем районе. Сейчас у меня встреча по этому поводу.

Он пересек комнату и снял шляпу с вешалки у двери. Погода была слишком теплой, чтобы надевать пальто поверх кителя, поэтому он отказался от этого — лишь поправил погоны.

Урбану это не показалось чем-то необычным. Джентльмен всегда джентльмен, а такой человек, как Мика Драммонд, должен всегда быть хорошо одетым, куда бы и к кому он ни шел.

На улице Драммонд нанял кэб и велел ехать в Белгравию.

В покойном экипаже его мысли невольно вернулись к лорду Байэму и собственным обязательствам перед ним, втянувшим его в это дело. В течение десяти лет Драммонд был членом особой группы, называвшейся «Узкий круг», некоего братства, членство в котором хранилось в особой тайне; о нем было известно лишь небольшому кругу самых близких людей. Обет молчания свято скреплялся клятвой. Тайно они сделали много хорошего, помогали несчастным, боролись против несправедливости, щедро жертвовали на благотворительные цели.

Существовала также договоренность приходить друг другу на помощь по первому же сигналу от «Круга» и оказывать ее без сомнений и вопросов, не считаясь с личными неудобствами и затратами. Шолто Байэм обратился к Драммонду, следуя правилам договора. Как члену «Круга», тому ничего не оставалось, как сделать все, что он может, не обмолвившись Питту о братстве ни словом, ни намеком. Все равно он ничего не смог бы объяснить инспектору. Его самого немало смущала и беспокоила создавшаяся ситуация. В Лондоне было огромное количество всяких обществ, одни из них — благотворительные, другие — тайные. Тогда, вступая в братство, Драммонд мало думал об этом. Так поступали многие из пэров Англии, и это казалось мудрым и правильным решением — в плане как дружбы, так и карьеры. Его никогда не мучили сомнения до сегодняшнего дня.