Завоевание куртизанки - Анна Кэмпбелл

– Помните о своем обещании.

– Не беспокойся. Пока ты еще в относительной безопасности, – сохраняя бесстрастное выражение лица, ответил он.

Временами она сомневалась, не был ли его неистовый жар желания игрой ее воображения, но сейчас сомнении не оставалось. Все его поджарое тело буквально дымилось от вожделения.

Странно, однако он во многом был для нее загадкой, Верити никогда не ошибалась, определяя точную степень его возбуждения. Когда она впервые увидела герцога в гостиной сэра Элдреда, Верити мгновенно поняла, что он хочет владеть ею. Она знала это еще до того, как услышала его имя. Как бы ей хотелось никогда не знать Кайлмора! Герцог лег. Верити, сколько могла, бодрствовала, но в конце концов усталость заставила ее лечь рядом с ним. Он что-то проворчал и натянул на нее плед, чтобы она не замерзла Верити ожидала, что он обнимет ее, но он лежал и смотрел вверх на нетесаные стропила крыши. Наступила тишина, нарушаемая только шумом дождя, стучавшего по крыше, и тогда Кайлмор сказал:

– Откажись от надежды, твой брат не спасет тебя.

Верити не ответила, но отодвинулась от него, насколько позволял связывавший их шнур. К сожалению, недостаточно далеко, чтобы полностью забыть о его присутствии.

* * *

Верити проснулась с восхитительным ощущением тепла и уюта. Было темно, но что-то подсказывало ей, что ночь почти прошла. В подтверждение этого впечатления за окном послышался голос первой утренней птицы.

Мощные руки Кайлмора обнимали ее, он по-прежнему крепко спал рядом с ней. Запах и жар его тела обволакивали ее чувственным облаком. Под пледом, накрывавшим их до пояса, он положил свою ногу на ее ногу, безоговорочно утверждая право на собственность.

Этого Верити уже не могла вынести. Задыхаясь от ярости, она отчаянно старалась отодвинуться от него.

В полусне он простонал:

– Господи, детка! В чем дело?

– Отпустите меня! – шепотом потребовала она, колотя его кулаками в попытке освободиться.

Он сел и быстро проверил шнур, связывавший их.

– Черт побери, Верити. Успокойся, – рассердился он.

Слава Богу, он больше не хватался за нее, как будто они, связанные вместе, тонули в бурном море.

– Привяжите меня к чему-нибудь другому, – потребовала она все еще с истерическими нотками в голосе. – Я не хочу спать с вами.

– Ты ведешь себя глупо, – с раздражением сказал он, возясь с затянувшимся узлом.

– У вас там все в порядке, ваша светлость? – спросил один из младших Маклишей, подняв голову и протирая глаза, слезившиеся от света догоравшего очага.

– Я сам справлюсь. – Затем последовало несколько гэльских слов, и Маклиш сонно рассмеялся.

Верити без труда догадалась, что Кайлмор и Маклиш смеются над ее глупостью. В эту минуту ей хотелось, чтобы все мужчины на земле провалились сквозь землю в ад. А самое пекло досталось бы ее врагу, сидевшему рядом.

Наконец Кайлмор распутал шнур. И снова, со страдальческим вздохом, лег. Она с радостью заметила, что на этот раз он оставил между ними небольшое пространство.

– И больше меня не трогайте! – разгневанно сказала она, легла на спину и уставилась в темные балки крыши.

– Как пожелаете, мадам, – устало произнес он, повернулся на бок и оскорбительно быстро заснул.

Верити прислушивалась к ровному дыханию Кайлмора, а сердце разрывалось от страха и неуверенности в себе. Как она могла доверчиво, как ребенок, прижаться к нему? Она ненавидела его. Она боялась его. На этот раз объектом ее презрения была только ее собственная погибельная слабость, а не этот распутник, безмятежно спящий рядом с ней.

На рассвете дождь прекратился, и день обещал быть ясным. Верити стояла рядом с герцогом под бледными лучами солнца и смотрела, как ненавистная карета спускается с холма.

– Это наша конечная остановка? – недоверчиво спросила она. – Я представляла себе что-то более соответствующее положению вашей светлости.

Она с сомнением взглянула на старый дом. Он был целым, но едва ли роскошным.

– Карета не может ехать дальше по этим холмам. Теперь у нас будут пони. – Он изящным жестом указал на незамеченных ранее пони, привязанных под деревом.

Это было все, что Верити удалось выведать у него.

– Но разве вы не сказали, что мы поедем в замок Кайлмор?

– Нет. Я сказал, что Маклиши поедут. Мой дом расположен в недостаточно уединенном месте. – Он говорил резко, словно сообразив, что несколько минут обращался с ней, как с равной, и теперь сожалел об этом.

Кайлмор направился к ожидавшим его Ангусу и Энди, они были единственными оставшимися слугами.

Она, спотыкаясь, последовала за ним, рискуя получить суровую отповедь.

– Все это хорошо, но…

Он повернулся к ней. Плохо скрываемое раздражение омрачало чеканные черты его лица.

– Я уже говорил тебе, что твои желания не имеют значения.

Она скрипнула зубами.

– Зато очень большое значение имеет то, что я не умею ездить на лошадях.

Растерянный взгляд, выражавший теперь искреннее изумление, а не раздражение, при других обстоятельствах заставил бы ее рассмеяться. Было ясно, что такая мысль никогда не приходила в голову этому потомку древних аристократов, не подозревавшему, что не весь мир садится в седло раньше, чем научится ходить. Но Верити боялась лошадей, этот страх остался у нее с детства, когда она попала под копыта одной из упряжек отца.

– Ты скоро научишься, – помолчав, решительно заявил он, отошел от нее и зашагал к пони, как будто его заявление решало проблему. Она не последовала за ним, он остановился и оглянулся. – Пойдем.

– Нет, – заупрямилась она.

Ничто на свете, включая опасного дворянина с неустойчивым темпераментом, не могло заставить ее приблизиться к этим храпящим смертельно опасным животным.

Он раздраженно вздохнул и вернулся к ней.

– Мы не можем здесь оставаться. Ты должна это понять. Карета уехала. Пони – это единственное средство передвижения.

– В таком случае я пойду пешком.

Он многозначительно оглядел ее хрупкую фигуру.

– Ты свалишься с ног на первом же холме.

– Тогда оставьте меня здесь умирать с голоду, – разозлилась она. – Это будет подходящей местью с вашей стороны.

– Нисколько, – небрежно заметил он.

– Я не поеду.

Он сжал челюсти.

– Нет, поедешь.

Она отскочила в сторону, но недостаточно быстро. Он схватил ее за руку и притянул к себе.