Игра нипочем - Феликс Разумовский

– Ну вот, начинается, – мрачно прокомментировалВоробьёв. – Люди в чёрном. А ещё говорят, будто у нас ни парапсихологией,ни аномальными явлениями не занимаются… Кто это, не подскажете?

– Самой бы кто подсказал, – вздохнулаВаренцова. – Подозреваю только, что по мою душу… Ладно, Толя, спасибо.Орешки у тебя супер… солёненькие… Позвонишь по результатам вскрытия, хорошо?

Выбралась из «Лексуса» и сразу увидела, что человек в панамедействительно шёл к ней, видно направленный милицейской рукой.

Он даже не подумал поздороваться:

– Подполковник Варенцова?

Лицо у него было живое, худощавое, но какое-то невыразимофальшивое, словно прикрытое маской. Вернее, второй кожей.

«Скинопласты, – догадалась Варенцова. – Фантомасотдыхает…»

Вслух она спросила не особенно дружелюбно:

– А кто спрашивает?

Вот так, как в Одессе, вопросом на вопрос. А то разлеталисьтут всякие супермены в панамах.

– Кто надо, тот и спрашивает, – вытащил бумагучеловек, шмыгнул острым носом, щёлкнул фонариком. – Читайте. Всё ясно илиобъяснить?

Ксива была действительно суперменская. Убойно-тяжеловесная,бьющая наповал.

«Всем органам ФСБ, СВР, МВД, командирам воинских частей,боевых кораблей и соединений. Председателям правительств областей, мэрамгородов, руководителям администраций всех уровней…

Безоговорочно выполнять… Содействовать… Оказывать всемернуюпомощь… В случае неподчинения и невыполнения…»

…Короче, получишь личного пинка от того, кто ксиву подписал.А выше той подписи – только звёзды.

– Ну? – подняла глаза Варенцова. – И что?

– А то, – усмехнулся человек в панаме, – чтоэто дело забираем мы. Велите милицейским недоумкам убрать их пародию наоцепление. Чтобы нам не пришлось применять силу. – И, опустив из-подпанамы едва заметный микрофон, резко приказал: – Первый, Второй, Третий, этоШестой. К машинам.

Как по мановению волшебной палочки из рефрижераторов сталвыпрыгивать народ, крепкие плечистые парни в чёрных комбинезонах. Сразучувствовалось – злые, натасканные. Числом не менее роты. Таким только скажи «фас»…

– Ладно, – кивнула Варенцова. – Оно вам надо,ну и берите. На кого мне сослаться в рапорте?

– Кивните на управление «Z», и все вопросы отпадут самисобой, – хмыкнул человек в панаме. – Ну что, товарищ подполковник,пойдём решать вопрос?

Пошли. И решили. И человек в панаме взял управление в своируки. Больше здесь делать было нечего… Варенцова села в машину, посмотрела, каквзлетает вертолёт, да и поехала в родное управление – доедать щуку. По путиспохватилась, велела остановиться, накупила творога, сметаны, «докторской»колбасы. «Желудок у котёнка не больше напёрстка, но влезает в него столько…»

А рыжий пассажир, свернувшись калачиком, знай себе дрых назаднем сиденье. Люди в панамах, милицейская чехарда, чёрные вертолеты – какаяерунда… Проснулся котёнок уже в Питере, на берегах Невы, в массивном здании,таком высоком, что из его подвалов, говорят, видна Колыма. Правда, для котёнкаэто здание состояло из блюдечка со сметаной и бумажного бантика на длиннойверёвочке. А также из смятой газеты, на которую его отнесли облегчиться. Инаконец котёнок снова свернулся на тёплых, уже основательно любимых коленях, иласковые пальцы стали перебирать его шёрстку.

– Ну-ка, ну-ка, а это у тебя что?..

Гладя питомца, Оксана с удивлением обнаружила завязанный унего на шее шнурок. От правого полуботинка мёртвого доктора Чартоева. И нашнурке – истертую, размером с копейку, пробитую по центру монетку. Брось такуюна улице, никто и не нагнётся.

«Так, так, так. Это что же у нас такое получается? –Оксана развязала узелок, повертела удивительно невзрачный трофей. – Кдоктору кто-то ломится, режет собак, разносит террариум с аспидами, а он впредчувствии конца не пытается ни сопротивляться, ни бежать, вытаскиваетшнурок, спасает монету. Ну и что же в ней такого особенного, чтобы о ней подпыткой молчать?..»

Монета упорно притворялась обыкновенной.

– Ну а ты-то что скажешь, тихоня? – обратиласьВаренцова к котёнку. – Тоже молчишь? Вот и будешь за это Тихоном…

Толина флешка уже сидела в компьютере, и на экранеразворачивалась жизнь доктора Чартоева – хоть и в сухих, штампованных фразах,но тем не менее интересная. Происходил он из чеченского тейпа Чартой,известного тем, что чартоевцы никогда не воевали, но былимиротворцами-посредниками во всех военных делах.[74] ЗакончилЧечено-Ингушский университет, специализировался в герпетологии, работал воФрунзенском, Севастопольском и Новосибирском серпентариях, защитил учёнуюстепень доктора биологических наук. Автор более ста научных монографий истатей, посвящённых проблемам разведения и эксплуатации ядовитых змей. В 1995году арабский мультимиллионер Жани Аль-Уфи пригласил его на границу Ливии иЕгипта заведовать частным серпентарием. И всё бы хорошо, но по непровереннымданным реальным хозяином серпентария был известный террорист Аль-Масуд из секты«Рифаи» – древнего и весьма успешного клана наёмных убийц. Свою историю «Рифаи»вели чуть ли не от псиллов – древнего племени заклинателей змей. По преданию,именно к ним обратился Октавиан, дабы оживить ужаленную Клеопатру. Так илииначе, Чартоев пробыл в Северной Африке восемь лет, а затем вдруг пустилсяколесить по всему белому свету. Англия, Китай, Бенин, Бирма, Таиланд, Габон,Сингапур, Филиппины, Пакистан… Ни дать ни взять заметал следы. И наконецвернулся в Россию, да не в Ичкерию, а в Петергоф. Здесь купил старый дом,построил на его месте дворец с огромным террариумом и, похоже, отвёл душу –закупил кобр. Образ жизни доктор вёл одинокий, замкнутый, без друзей илюбовниц. Нигде не работал, кредитов не брал, однако в деньгах не нуждался, авремя в основном посвящал путешествиям в Интернете. Причём интересовался незмеями, а древней историей, а точнее, персидским царём Камбизом и всем, что сним связано.

«Камбиз, персидский царь… – набрала Варенцова вРамблере и нетерпеливо прикусила губу, дожидаясь результатов поиска. –Ага… Царь как царь, ничего особенного. Подло узурпировал власть, угробилпятидесятитысячную армию, нажил множество врагов, спровоцировал вооружённоевосстание и в конце концов помер от сухой гангрены в кости. Ну и что?»

– А ты, случаем, не в курсе? – повернулась она ккотёнку.

Тот под её ладонью перевернулся на спинку и обхватил лапкамипалец…

Когда настало утро, Варенцова сдала дела, села в машину ипоехала домой. Правда, не одна, как обычно, а с Тихоном.

Утро было свежее и замечательное, на любимой тропинке пахлосвежей травой. В пруду плавали нарядные утки, у двоих встречных собачниковоказались удивительно воспитанные и дружелюбные псы… и даже бомж на скамеечкебыл совсем не похож на бомжа. Начищенные, смазные сапоги, ватник хоть и наголое тело, но чистый. А одухотворённое лицо в иконописной бородке, а голубыепроницательные, играющие жизнью глаза… Обряди такого в белую хламиду – иготово, хоть сейчас пешком по воде.