Съешь меня - Аньес Дезарт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 48
Перейти на страницу:

— «Всегда ли нужно говорить правду?» — пропели Симона и Анна хором.

— Вам дали такую тему?

Они кивнули. Снова слово «НЕТ» огромными буквами заполыхало во мне.

— На этот счет, девочки, ничего не могу вам сказать, — я недоуменно пожала плечами, а слезы из глаз побежали быстрее.

Они рассмеялись и заказали две порции супа и сыр.

Посетители рассаживались за столиками, просматривали меню, выбирали блюда. Бен записывал заказы и пришпиливал записи к доске. Я отметила, что завсегдатаи вполне единодушны в своих предпочтениях, и мысленно поздравила их. Кое-что уловили. Сообразили, чем я могу их попотчевать.

Я нарезала ломтями лопаточную часть, запеченную с ягодами можжевельника, как вдруг у меня за спиной раздался визгливый голос:

— Здравствуй!

Руки у меня опустились. Оборачиваться не хотелось. Хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю.

— Кто это? — шепотом спросил Бен, забирая две тарелки с дежурным блюдом.

— Тата Эмильен, — ответила я в ужасе.

Тата Эмильен перепутала числа. Вместо того чтоб прийти на открытие моего ресторана два месяца назад, явилась теперь.

— Я займусь ею, — пообещал Бен, ободряюще похлопав меня по плечу.

Не знал, бедняга, что ему предстоит. Гостья поглотила все его время без остатка. Тата Эмильен — одна из моих многочисленных тетушек и, если честно, подарочек еще тот. Тучная, облысевшая, с заячьей губой, которую пытались оперировать, но изуродовали еще больше, в очках с двойными линзами, похожими на донышки бутылок. Она с детства немного того, а теперь еще и кричит, поскольку плохо слышит, но признаться в этом не желает. К тому же она до крайности кокетлива и капризна, хотя роль принцессы на горошине не слишком-то ей подходит. В нашей семье ее не выносят, одна я отношусь к ней с симпатией. Ценю ее стойкость, волю к жизни, неукротимую энергию. Понять не могу, как ей удается сохранять присутствие духа, хотя причин для жалоб у нее больше, чем у всех остальных вместе взятых. Она всегда бодра и громогласно заявляет о своем прекрасном настроении, несмотря на многочисленные неудачи и неприятности.

Я перестала прятаться за стойкой и вышла навстречу тетушке.

— Ты похудела! — громогласно объявила она и чмокнула меня в щеку.

Жесткие волоски у нее на подбородке укололи меня. Со всех сторон на нас глазели, я не решилась поднять глаза.

— Открытие состоялось два месяца назад, — сказала я ей на ухо, — кричать мне не хотелось.

— Что? Что? — переспросила она.

— Открытие. Праздничное открытие ресторана. Я посылала тебе приглашение.

Она не ответила. Опустилась на один из моих хромоногих стульев, зевнула во весь рот, даже не прикрыв его рукой, и спросила: «Как дела?» — так оглушительно, что все подскочили. Посетители сочли, что вопрос обращен к ним, и стали отвечать: «Хорошо. А у вас?» — но тетушку интересовали только мои дела. Остальными Тата Эмильен пренебрегала. Считала их дураками. И высокомерно улыбалась. Ей и в голову не приходило, как она выглядит в глазах окружающих. И слава богу.

— Хочешь поесть?

— Конечно! А зачем еще люди ходят в рестораны? — рассмеялась она в ответ.

И тут появился Бен. Пока я стояла отвернувшись, он переоделся и стал настоящим официантом. Превращение не потребовало длительных приготовлений, но выглядело чрезвычайно убедительным. Бен облачился в черную бархатную куртку — обычно он оставлял ее на вешалке — и повесил на руку белоснежное полотенце, аккуратно сложив его втрое. Бен протянул тетушке меню, наскоро переписанное на папиросную бумагу и вложенное в картонную папку.

— Не желаете ли, чтоб я прочитал меню вслух? — осведомился он.

Тетушка величественно кивнула. Он изящно наклонился к ней и медленно прочитал названия блюд. Я вернулась на кухню успокоенная. Бен все понял правильно.

Через некоторое время я увидела, что Бен поставил на тетушкин стол графин с водой, а затем взял его и понес обратно.

— Что случилось? — спросила я.

— Тата Эмильен сказала, вода у нас несвежая, — ответил он. — И попросила переменить.

Я протянула ему маленькую бутылочку минеральной.

— Нет, — покачал головой Бен, — Тата Эмильен не хочет минеральной. Она просит принести ей другой графин.

Бен вылил только что налитую воду, снова наполнил графин и понес тетушке. Пока она обедала, Бен менял ей воду трижды, не раздражаясь, с ангельским терпением и кротостью. Покончив с закусками, тетушка пронзительно и властно выкрикнула: «Гарсон!» Бен тут же прибежал. Она издевалась над ним как могла, потребовала переменить прибор, сделала выговор, что нет вышитой скатерти. Вытащила из сумочки заляпанную салфетку и подстелила под тарелку. Бен похвалил ее за предусмотрительность, согласился, что так гораздо лучше.

— Мне очень стыдно, прости меня, пожалуйста, — сказала я Бену.

А сама малодушно пряталась на кухне, не решалась и носа высунуть!

— Все нормально, — успокоил он меня.

Мы взглянули на тетушку, она как раз доставала изо рта кусочки мяса, которые считала слишком жесткими, и методично раскладывала их на краешке стола. Серые изжеванные кусочки лежали пунктиром на пластике. Листок салата застрял у нее в зубах, на подбородке и на щеках майонезные разводы.

— Как мило, что она все-таки пришла, — сказал Бен, чтобы меня подбодрить.

И был прав. Действительно, трогательно, что тетушка откликнулась на мое приглашение. Опоздание на два месяца продлило мою радость. Внезапно я осознала, что никто из побывавших на открытии с тех пор ни разу не пришел ко мне, не захотел попробовать новых блюд. Я не получила ни одной весточки от родителей. «Она вскорости прогорит с этой своей забегаловкой», — решили они. А значит, незачем и звонить, узнавать, жива ли я. И друзья тоже мной не интересовались. Вполне возможно, той встречи им хватило с лихвой. Еще бы! После шести лет разлуки! Убедились, что я по-прежнему существую, проявили участие. Неприятности рассосались, и они вздохнули с облегчением, успокоившись на мысли, что время все лечит, всех примиряет. И не нужно с тревогой спрашивать, нарушая мирную беседу: «В самом деле, что же сталось с Мириам?» Знают ли друзья, что произошло на самом деле? Почему-то раньше я не задумывалась об этом. Выплыла ли наша семейная тайна наружу? На молчание мужа я могла положиться. Могила! А вот мама? Отец? Коринна и Лина, подруги детства? После того как все открылось и мы расстались, было решено говорить знакомым, что причина разрыва — моя затяжная депрессия. «Исчезни, — приказал муж. — Я не собираюсь копаться в грязи». Вот что он сказал мне на прощание. Мой муж — рассудительный человек.

Он во всем добивался четкости. Любил порядок. Порядок в доме должен быть безупречным. «Безупречный» — его любимое слово. Он произносил его, будто передергивал затвор. Муж терпеть не мог путаницы, непоследовательности, безалаберности. Он казался таким надежным! Это и привлекло меня поначалу. Не знаю, с чего я решила, будто жить в тени скалы легко и спокойно. Я не подумала, что там не хватает света. И тепла.

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 48
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?