Низший 4 - Дем Михайлов

Йорка что-то восторженно пропищала, схватила приодетого в зеленое Баска и утащила за собой. Следом за ними зашагал Рэк, наводясь на запах съестного.

Тяжко вздохнув, я передернул плечами в чуток тесноватой красной рубахе с коротким рукавом и высоким желтым воротником, поправил ремень черных наглаженных брюк с тонкими красными лампасами, с удовольствием пошевелил пальцами ног внутри крепких черных ботинок. Предложенную обувь я одевать не стал – какие-то невероятной длины туфли с загнутыми носками и на тонюсенькой картонной подошве. Они меня за кретина приняли? Само собой никаких рюкзаков и никакого оружия. Вежливые пауки провожатые даже в сумочку Йорки заглянули.

Стою тут клоуном разодетый. А передо мной колышется ароматизированная толпа, что уже начинает источать душную влагу, запах алкоголя и мощную волну ложной убежденности в своей избранности. Дай гоблину подержаться за королевский член – и он сочтет себя удостоенным великой чести, сочтет себя вхожим в высшие круги общества, начнет на всех поглядывать свысока, на виду держа лапу удостоенную касания монаршей мясной палки.

Почувствовав практически нестерпимое желание уйти, с огромным трудом заставил себя стоять на месте, неспешно утер губы ладонью. И сдавил в зубах четвертушку серой таблетки, растер ее в кисло-горькую кашицу.

Дерьмо…

Дерьмо…

Но она поможет мне продержаться. Поможет выдержать все эти ленивые улыбки пузатых разодетых пауков бухающих над утопающим в дерьме и тоске городом, над заполненными беспомощными червями Окраинами. Что вы здесь делаете, ублюдки? Почему разгуливаете здесь с таким вальяжным видом вместо того, чтобы попытаться разобраться в неправильности гребаного мира? Вы не замечаете жуткий перекос вокруг, мать вашу? Или вам просто плевать? Ведь вы считаете себя небожителями…

– Хлебнете сладкосиса, бвана Оди? Рекомендую – рядом со мной оказался зализанный парнишка в белоснежной рубашке. Вручил мне высокий бокал.

– И что там?

– Янтарный сок нимфы Копулы тройной очистки, апельсиновый концентрат, таблетка кисло-сладкого энергетика и десятая часть таблетки мемваса высочайшей чистоты. Все пропорции выдержаны точно по канону самой Вэттэ. Гарантирую.

– Янтарный сок нимфы Копулы – повторил я, чувствуя, как внутри ослабевает предельно сжавшаяся стальная пружина – Звучит отлично.

– И на вкус отменно – улыбнулся паренек и, ловко управляясь с подносом, умчался дальше, лавируя между пауками.

Сделав небольшой глоток, удивленно моргнул – на вкус на самом деле отлично. Никакой приторности, но при этом в меру сладко, ощущается легкая чуть вяжущая кислинка и ни намека на «янтарный сок Копулы тройной очистки». Опасное пойло – такого можно выхлебать незаметно для себя десяток бокалов и превратиться в слюнявого идиота спящего на полу и роющегося у себя в ширинке. Поэтому позволю себе не больше двух бокалов.

Осмотревшись, не увидел ничего кроме все той же безликой колышущейся толпы. Сейчас, после глотка алкоголя и дозы мемваса, я уже не ощущал такой злобы. Вычленив взглядом самых ярких и самых неприметных, внимательно оглядел, скользнул взглядом по все еще пустующей небесной качели, прислушался к зазвучавшей ритмичной музыке и начал пробираться к привлекшей мое внимание дальней стене. Протолкавшись, попутно ненароком опрокинув пару чьих-то бокалов и не обратив внимания на злобное шипение облитых паучих, остановился у стены и задрал голову.

Портреты… тут много портретов. Женских. Они тянутся и тянутся. И все женские и женские лица. Портреты исполнены в разных стилях, тут стопроцентно работали разные художники. У каждой из изображенных женщин на груди приметная деталь – огромный серебряный паук-брошь с алым камнем в центре туловища. Камень не налеплен на серебро. Это паук пустотелый, а камень внутри него. Учитывая повторяемость – ясно, что это символ верховной паучьей власти. И я бы очень хотел взглянуть на это украшение поближе – больно уж красивой выглядит искрящаяся брошь, что с различной степенью мастерства изображена на каждом портрете. Это не самодел. Да и камушек алый не кажется стекляшкой. Там еще символы какие-то – но портреты высоковато и разглядеть не могу.

– Ты облил мою самку, гоблин! – меня за плечо схватила жирная рука в серебряных перстнях с резьбой. На каждом пальцем по перстню. Гайки переточенные?

Я намерено позволил ему ухватить меня и сграбастать материю. Дернулся в сторону. И затрещавший воротник раздался, освобождая горло.

– Уф – благодарно улыбнулся я, разворачиваясь к усатому толстожопу – Так лучше. Подержи-ка.

– Что?

– Вот это – мой кулак ударил точно под третий подбородок, глубоко промяв вялую плоть.

Сдавленно сипнув, паук закатил глаза и начал оседать. Не пытаясь удержать эту тушу, просто чуть подправил его падение. Когда он грюкнулся на пол, встал ему на пузо и, заложив руки за спины, принялся внимательно изучать символы на броши. На этом портрете ее изобразили особо отчетливо – чего не скажешь о мутноватом одутловатом лице очередной запечатленной паучихи.

Если это символ верховной власти – почему я не видел ее на груди паучихи Виктории на тех фото?

Так… первая буква «И»… вроде бы… а дальше идет…

– И… – пробормотал я, изворачивая шею и вливая в себя еще глоток сладкосиса – И пр…

– И правлю я и только я – помог мне раздавшийся за моей спиной милый женский голосок.

Обернувшись, с высоты жирной подставки посмотрел на подсказавшую.

Цельное синее платье с широким белым воротником лишено рукавов и доходит до середины красивых бедер. На ногах сандалии с белыми ремешками. В руках ничего кроме бокала. Яркой искрой сверкает на левом мизинце серебряное колечко. Золотистые волосы уложены в пышную прическу, синие глаза лучатся весельем. Ей за тридцать. Хорошо за тридцать. Но в теле ни малейшего следа дряблости, а легкие морщинки у глаз лишь добавляют его очарования.

– Вэттэ – произнес я, сходя на пол – Верховная паучиха Вэттэ.

– Нет-нет – улыбнулась она – Я всего лишь скромная спутница паучьего вождя Мимира. И не более того. Как ты понял кто я?

– По словам.

– Каким?

– И правлю я и только я – повторил я сказанное ею.

– И что с того? Тут все знают эту фразу.

– Но вряд ли кто произнесет ее так как ты – заметил я, делая еще глоток и глядя на нее поверх бокала.

Заодно осмотрел пространство вокруг нее и сразу заметил трех сопровождающих – миловидных паучих таскающих с собой небольшие сумочки, куда вполне влезет мини-игстрел.

– А как я ее произнесла?

– С тоской замаскированной выработанным за долгие годы безразличием – ответил я – С яростью спрятанной за улыбкой.

– Ты говоришь опасные слова, гоблин – улыбка паучихи Вэттэ чуть поблекла.

– Опасные для кого? – приподнял я бровь.

– Для меня – улыбка вновь засияла во всю мощность – Пройдемся, житель низин?