И буду век ему верна? - Татьяна Полякова

Два дня я абсолютно счастлива. За эти дни мы расстались лишьоднажды, да и то на пару часов. Как только Стас вышел из дома, у меня началасьпаника, я почувствовала себя потерявшейся кошкой. Жалобное мяуканье, тупоеснование из угла в угол. Когда Стас возвращается, я бросаюсь к нему сощущением, что пережила страшную опасность. Он говорит:

– Если б у меня были мозги, я бы и близко к тебе неподошел. – И тут же тянется ко мне.

Я люблю его, я никогда не думала, что способна так любить.За два дня я хорошо его изучила, каждое движение, каждый его жест. Мне кажется,я знаю о нем все. Его напряженное бессмысленное лицо, когда он любит меня.Нижняя губа искусана в кровь, долгий тягучий взгляд, от которого сердцестановится крошечным шариком и летит в пропасть. Он колотит кулаком в стену, онглухо стонет, он кричит: «Что ты делаешь, дрянь». Я люблю его. Я так люблю егоруки, я могу жить, только когда чувствую их. У него большие сильные ладони. Мненравится забавляться с ними: лизнуть, укусить легонько. Стас смеется, у неголучшая в мире улыбка.

На третий день счастью внезапно приходит конец. Ночью мысидим на полу, окно открыто, идет дождь.

– Ты ни разу не назвал меня по имени, – говорю я.

– Ну и что?

– Тебе мое имя не нравится?

– Нормальное имя. Как ты хочешь, чтобы я тебя называл?

– Как-нибудь ласково. Фенечкой…

– Не пойдет. Так тебя муж зовет. Меня тошнит от этого.

– Тогда зови как все, Фенькой.

– Я тебе имя придумал, как только увидел в первый раз.

– Какое? – Я лезу под его руку, он смеется:

– Я зову тебя Принцеской.

– Забавно.

– Ага. Ты помнишь, как появилась здесь?

– Помню, конечно.

– Ничего ты не помнишь. Ты по сторонам таращилась, а яна тебя. Красивая, как принцесса, а в глазах черти пляшут. На настоящуюпринцессу ты не тянула. В общем, Принцеска. – Стас закуривает, я обнимаюего, прижимаясь щекой к его спине. – Вадима придется убить, – говоритон. Голос звучит так буднично, что смысл сказанного до меня доходит не сразу.

– Что? – ошалело спрашиваю я.

– Убить, милая, это значит лишить человека жизни.

– Зачем? – Я знаю, что мой вопрос звучитневероятно глупо. Неудивительно, что Стас разозлился.

– Думаешь, все пойдет по-старому? Ты будешь трахатьсясо своим мужем, а я терпеливо ждать своей очереди?

– Спятил? У меня с Вадимом ничего больше быть не может.Как только он появится, я уйду.

– Да? И что дальше?

– Подам на развод.

– Ну-ну, продолжай.

– Мы могли бы жить вместе, если ты не против, –испуганно говорю я.

– Ты что, в самом деле такая дура? – спрашиваетон, а мне хочется зареветь, но я боюсь разозлить его еще больше.

– Стас, пожалуйста…

– Точно, дура, – кивает он. – Ты забыла, ктотвой муж? Я Вадима знаю много лет. Он любит тебя и просто так не отдаст.

– Чушь. Что он сделает? У меня папа – прокурор.

– Жаль, что у меня нет папы-прокурора, –усмехается Стас. Я в страхе замираю.

– Ему вовсе необязательно знать о нас. Я поживу уродителей, будем встречаться у кого-нибудь из подруг.

– Ага. Раз в неделю. Ты долго выдержишь? Я – нет. Да икакой из тебя конспиратор, ты чашку кофе не можешь выпить, чтоб подол незалить. Махом засветимся. Пословицу слышала – «битый не вожак»? Как Вадим будетвыглядеть, если дружки узнают, что у него из-под носа жену увели? При такомраскладе я не дам за свою жизнь и копейки.

– О, господи…

Стас хмурится, обнимает меня за плечи.

– Ладно, я что-нибудь придумаю.

– Стас, давай уедем. Куда угодно. Не будет же он нас повсему свету искать.

– Он, может, и не будет. А менты непременно. У Вадимакое-что есть на меня.

– Что есть?

Стас усмехается:

– Чего глаза таращишь, Принцеска? Как будто не знаешь,кто я.

– Кто ты? – голос мой дрожит. Он качает головой,отводя взгляд в сторону. – Стас, пожалуйста… – Я зажимаю рот рукой,боясь разреветься.

– Тихо, тихо, все хорошо. – Он поспешно целуетменя. – Я тебя напугал. Прости.

В моей душе поселяется страх, от которого я уже никогда неизбавлюсь. Стас ходит по комнате по-звериному, из угла в угол. У меня чувство,что он стремительно удаляется от меня, туда, где мне нет места. Я вскакиваю,бросаюсь к нему, останавливая это жуткое метание в четырех стенах.

На следующий день мы ужинаем в кухне, когда приезжает Вадим.Я вижу в окно его машину. Мои вещи в комнате Стаса.

– Ничего не бойся, – говорит он, глядяисподлобья. – В комнате я уберу. – Я растерянно смотрю на дверь, Стасподходит ко мне, быстро целует. – Ничего не бойся, – повторяет однимигубами.

Что я чувствую? Не знаю. Я хочу быть с ним. Если для этогонадо лгать, притворяться, значит, я буду лгать и притворяться. Дверьоткрывается, входит муж. Я издаю радостный вопль и бросаюсь к нему.

– Здравствуй, милая. Скучала?

– Конечно.

Я не знаю, как его назвать, все ласковые слова принадлежатдругому, у мужа осталось только имя. Я смотрю на него: он выглядит усталым,лицо осунувшееся, мешки под глазами.

– Что с тобой? – упавшим голосом спрашиваю я.

– Чувствую себя неважно.

– Вызвать врача?

– Ерунда. Ты меня вылечишь. Наконец-то я дома. –Он обнимает меня, я едва сдерживаю желание сбросить его руку.

На кухне появляется Стас, сердце мое стремительно падает.Его лицо непроницаемо, на меня не взглянул. Что теперь будет с нами? За окномопять идет дождь. Я хочу гулять под дождем, держать Стаса за руку и знать, чтоимею на это право.

– Как вы тут? Ладили? – поднимаясь рядом со мнойпо лестнице, спрашивает Вадим.

– Оба живы, – пожимаю я плечами. – Я больше нехочу с тобой ссориться.

Я улыбаюсь и говорю, говорю… мне кажется, я не обману иидиота.