Гаснет луч пурпурного заката - Олег Агранянц

была!

И Климов начал вспоминать дам, с которыми был знаком в Мичуринске.

63. Мичуринск

Через неделю у Бориса выдалось два свободных дня, и он отправился в Мичуринск.

За последние годы многим городам и улицам вернули старые названия. Но Мичуринск остался Мичуринском. И понятно. Старое его название — Козлов. Чтобы переименовать город, требовалось согласие жителей. Судя по всему, никто не захотел называться жителем города козлов. Их можно понять.

Дом, который Борис искал, оказался не так далеко от вокзала. Старая пятиэтажка без лифта. Он поднялся на третий этаж. Открыла девчонка лет двенадцати. Открыла и застыла:

— Робинзонов.

— Да, Робинзонов. Мне нужна Яблокова Вера Петровна.

— Это моя мама. Она сейчас в магазине.

— Можно я подожду её в квартире?

— Ой, да, конечно.

Небольшая, судя по всему, однокомнатная квартира. Диван, шкаф. Чисто. Аккуратно.

Девчонка исчезла. Борис услышал, как хлопнула входная дверь. Потом входная дверь снова хлопнула, и в дверях нарисовалась особа лет тридцати-тридцати пяти, уж никак не пятидесятилетняя Яблокова.

Особа осмотрела Бориса с головы до ног и сказала девчонке:

— Правда, очень похож на Робинзонова.

Так как документов на имя Робинзонова у Бориса не было и не могло быть, он честно признал, что действительно очень похож на этого замечательного актера.

— Давайте мы сделаем с вами селфи и будем говорить, что вы настоящий Робинзонов?

Борис охотно согласился.

А потом пришла сама Вера Петровна. Сделали ещё селфи. Соседка принесла айвовое варенье. Печенье нашлось у хозяйки. Всем налили чаю.

— У меня к вам, Вера Петровна, будет несколько вопросов.

Соседка встала:

— Не буду вам мешать.

Борис её остановил:

— Нет, нет, останьтесь. У меня нет секретов. Я хочу попросить Веру Петровну рассказать о её школьной подруге Вильме Аксель.

— Вильма! — обрадовалась Вера Петровна. — Мы с ней дружили.

— Вы знаете, где она теперь?

— Мне рассказывали, она уехала с мужем за границу.

— Когда вы видели её в последний раз?

— Уж, пожалуй, лет десять.

— Вы переписываетесь?

— Да нет.

Борис задал несколько вопросов о школе, о самодеятельности, в которой, оказывается, они обе участвовали. И ожидал, когда она назовет д’Артаньяна.

— Она даже играла д’Артаньяна.

Борис сделал вид, что удивился:

— Д’Артаньяна!

А Вера Петровна объяснила:

— Она прекрасно фехтовала. Занималась в какой-то секции. Несколько раз участвовала в республиканских соревнованиях. Но никакого места ни разу не заняла. У неё был замечательный учитель-тренер. Фамилию я не помню.

— Железнов, — подсказал Борис.

— Точно, Железнов, — обрадовалась Вера Петровна. — Он ей даже подарил свою шпагу. Старенькую такую.

— Что-нибудь было написано на шпаге? — поинтересовался Борис.

— Да. На ней были выцарапаны какие-то буквы.

— Какие, не помните?

— Помню, что была буква «А, а какие еще, не помню.

Борис удивился:

— Почему «А»?

— А вот почему. Жену Железнова звали Анна. Она тоже была рапиристкой. Это была её шпага. К тому времени она уже умерла. И Железнов подарил Вильме эту шпагу. Трогательная история.

— Трогательная история! — согласился Борис

— Очень трогательная, — поддержала его соседка. — Если увидите Робинзонова, обязательно расскажите ему об этом. Может быть, он напишет сценарий.

Борис пообещал. С удовольствием допил очень вкусный ароматный чай. Поблагодарил хозяев и ушел.

19. Чебурашки и афины

64. Директор рынка

Дину Борис встретил в зале ожидания в Шереметьево. Она постарела, пополнела.

— Дина! Какими судьбами!

— Пролетом.

— Вы, говорят, директор рынка в Омске.

— Кто тебе сказал?

— Григорий. Помните такого?

— Помню. В какой-то степени я действительно директор рынка, но не совсем. Я вице-президент компании «Аркам». Это по имени президента Аркадия Амосова. Мы владеем пятью продовольственными магазинами и рынками в трех городах, в том числе в Омске.

— Я часто вспоминаю те годы. Я ведь тогда чуть было не стал вашим законным мужем.

— Да-да. Помню. Я чуть было не стала Аристовой.

— И кто вы теперь?

— Амосова.

— Понял. Супруга президента. Вспоминаете те дни?

— Не часто.

— Вы знаете, так получилось, что я узнал, кто убил тогда художника. — Кто?

— Вильма.

— У тебя есть доказательства?

— Есть. Убить мог человек, занимавшийся фехтованием. Так?

— Не обязательно.

— Вильма занималась фехтованием, участвовала в соревнованиях.

— Но это не доказательство.

— У неё был учитель, который подарил ей шпагу с вензелем «БА».

— Ну и что?

— На шпаге, которой убили художника, был вензель «БА».

— Откуда ты знаешь!

— Мне рассказала Лимона.

— Что она тебе рассказала?

— На следующий день после того, как я уехал, Ада нашла какую-то шпагу и решила, что это я убил художника

— Где нашла?

— В моей комнате. Под кроватью. На эфесе штаги были выгравированы буквы «БА». Кто-то хотел меня подставить.

— Дальше.

— Лимона рассказала, что Ада села в лодку, отплыла подальше и бросила шпагу в воду. Хотела меня спасти.

— Ты поверил?

— Да. Я понял, что шпагу подкинули: либо Вильма, либо Леонард. Криминалисты ищут средство убийства, возможность и мотив. У Вильмы могло быть орудие убийства, была возможность убить и была причина.

— Ей не было причины убивать кого-то. Тогда она думала только об отъезде заграницу с будущем мужем. И ей меньше всего хотелось впутываться в какую-нибудь историю.

— Но она искала картину, а художник мог ей помешать.

— Я говорила с матерью Леонарда. Объяснила ей, что искать картину в подвале у Ады бесполезная трата времени. И она за день до подачи заявления о браке, строго отчитала обоих… Кроме того, они с Леонардом всё время были на виду.

— Но шпага.

— Была ли она? Запомни, Лимона подтвердит всё, что ей скажет Ада.

— Почему?

— Так сложилось.

— Григорий рассказывал мне про Аду. Говорил, что она разбогатела.

— Это правда.

— Вы знаете, каким образом?

— Догадываюсь. Разбогатеть она могла только, если продала какую-нибудь ценную картину, которую припрятал ее муж.

— Дали, которую искала Вильма в подвале? — подсказал Борис.

— Не таким дураком был её муженек, чтобы спрятать картину в подвале!

— А где?

— Не знаю. Он мог закрасить Дали какой-нибудь своей копией Афины или Афродиты. Он был непростым человеком.

— Так кто же всё-таки убил художника. Вы знаете?

— Догадываюсь. Убили художника те люди, которые умеют проникать сквозь стены. Те, которые искрасили задницу Лимоне.

— Но через стены пройти трудно,

— Невозможно. У них были ключи.

— И зачем они его убили.

— Не знаю. Может быть, искали картину, и художник им мог помешать.

— Оздоровительный центр «Техас» с этим как-нибудь связан?

— Оздоровительный центр? Просто элитный публичный дом с баней. Цены как у нас, а обслуживают как ковбоев в Техасе.

— У меня с баней связаны грустные воспоминания.

— Не нужно было потом голым бегать по улицам.

— Тогда вы меня спасли.

— Я? Нет. Елена. Ты ей