Десятый праведник - Любомир Николов

Он вскинул рюкзак на плечи и побежал.

К ботинкам словно прицепили груз, и в тишине пустой дороги их топот казался зловещим и обреченным. Между лопатками стекали ручейки пота. Он попытался отогнать страх, убедить себя, что все его домыслы могут оказаться простым совпадением, но по опыту знал, что в их ремесле совпадений не бывает. Какова бы ни была причина, всадники гнались именно за ним, и, вероятней всего, это были люди Баумштеда. Кровь стучала в висках, как маятник часов, отмеривающий ход равнодушного времени. Сколько осталось до расщелины? Километр? Надо добежать туда прежде, чем его настигнут, только в этом было его спасение. Даже в самом распрекрасном расположении духа люди Баумштеда не могут быть приятной компанией, а уж если гнались именно за ним… просто было страшно подумать о последствиях. Валешинский… Китаец или еще хуже.

Дыхание обжигало горло, легкие болезненно силились захватить побольше кислорода, а дорога приближалась мучительно медленно. За каждым поворотом он ожидал увидеть узкую расщелину, где можно было бы найти спасительное убежище, — и каждое новое разочарование отнимало у него частицу сил. «Не выдержу, — подумал он, — не дойду. Проклятое ремесло! Только бы выкрутиться, и брошу все это, ей-богу, брошу! Стар я стал для этих игр, они для таких, как тот парень с ишаком».

Но сквозь шум в ушах вдруг стал различим другой благословенный звук — плеск и бульканье воды слева, со стороны оврага. Он знал, что это может быть: где-то неподалеку горная река, ее русло поднималось к дороге и скоро, видимо, подойдет к ней вплотную. Еще чуть-чуть, может быть, за следующим поворотом! Он собрал последние силы, даже ускорил бег и оказался на повороте в тот самый момент, когда сзади долетел бешеный топот копыт.

Ущелье было перед ним — огромная расщелина в отвесных скалах справа, откуда неслись пенистые воды горной реки, устремляясь вниз под мост. Не чувствуя ног, Николай побежал вперед по густой траве, по давно заросшей тропинке, на которую уже никогда не ступит нога туриста. В лицо ему пахнул прохладный воздух, напоенный мелкими капельками влаги. Направо, направо! У подножия скалы уныло ютились разрушенные временем развалины ресторанчиков с торчащими в пустых витринах острыми осколками стекол. Река была совсем рядом. Почва стала влажной, из ущелья долетал многократно усиленный шум водопадов. На мгновение Николай увидел в грязи след маленького подкованного ботинка, но времени думать о Джейн у него не было, потому что со стороны дороги затрещал автомат и последние остатки витрин ресторана рассыпались блестящим фейерверком. Руководствуясь не столько разумом, сколько интуицией, он свернул влево и очутился у железного мостика через реку, переброшенного на другой берег, где дорога поднималась вверх по скале, чередуя лесенки и площадки.

Теперь предстоит самое худшее. Николай пригнулся, сдвинув плечи, и побежал над рекой. Скользкое железо громыхало под ногами. Понятно, что он был весь как на ладони, одной автоматной очереди хватило бы, чтобы его убить, но почему-то те делать это не спешили. Может, надеялись взять его живым? Мостик закончился, впереди было несколько ржавых ступенек, он преодолел их в два прыжка, и пока прыгал, три или четыре автомата застрочили одновременно. Звук стрельбы и рокот воды, треск отбитого куска скалы, дождь мелких каменных осколков, перед глазами кружились новые лесенки и новые площадки, теперь поворот обратно, вперед по террасе вдоль мокрой отвесной скалы, вглубь, в спасительный мрак расщелины, искры от пуль по железному парапету, вперед и вглубь, вперед и вглубь…

Тишина.

На миг Николай приостановился в изнеможении. Он свернул налево, и край скалы загораживал его от преследователей. У него было такое чувство, что кто-то разодрал на ленточки все его внутренности и потом эти ленточки поджег. Ему хотелось хоть минутку вот так постоять, чтобы перевести дух, но это могло его погубить. Начав стрелять, эти типы остановились, чем дали ему фору, и он ни за что на свете не должен был упустить время. Надо бежать вглубь, к водопадам. А потом? К черту потом, беги вперед, горемыка, или тебе хана!

Опомнившись, он вдруг понял, что опять бежит по разъеденным ржавчиной металлическим террасам, через прорубленные в скалах галереи над глубокими быстрыми водами, в которых лениво играли темные продолговатые тени огромных форелей. Мостики плавно поднимались вверх, грохот водопадов сотрясал горы, и влажная пыль сыпалась, как упрямый осенний дождь, забираясь в легкие, душила его, заставляя кашлять. Дорога становилась все более скользкой. «Стоит потерять равновесие, и я отправлюсь прямиком к рыбам», — подумал Николай и невольно вспомнил о беге по первому мостику. Почему они не открыли стрельбу тогда? Если хотели взять его живым, то зачем стреляли, когда он был уже на другом берегу? А если просто хотели его заполучить, живого или мертвого? Может быть, просто боялись, что его труп может упасть в реку? Почему, мать их так, почему? Что им было от него нужно? Спички? Невелико сокровище! Он бы бросил их, если бы мог таким образом отделаться, но знал, что не в спичках дело, по крайней мере, это было очевидно. Эти сволочи хотели его шкуру, все равно зачем, может быть, по недоразумению, как в случае с Диком Гароу, и не успокоятся, пока…

Не заметив как, он преодолел мостик над первым водопадом и бежал по галерее вдоль правой стены ущелья, когда опора под ногами исчезла. Он издал сдавленный крик, взмахнул руками и бросился ничком на качающийся железный лист. Скользя вправо назад, шипы ботинок задевали за рваную грань, ноги съехали в какую-то щель, но пальцы, вцепившись наконец в одну из реек парапета, сдержали падение в тот момент, когда ноги до колен уже болтались в воздухе. Медленно и осторожно он подтянулся немного вверх на наклонной площадке и завертел головой. Взгляд натолкнулся на кипящую белую пену. Одна из подмытых опор внизу не выдержала, и оторвавшийся конец металлической платформы висел на высоте метров пяти над бурными водами потока.

— Ага! — запыхавшись, побормотал Николай. — Ага…

Переставляя руки с одной рейки на другую, он подтянулся вперед. Освобожденный от тяжести тела, железный лист вернулся почти на прежнее место. Парень встал и посмотрел назад. Трещина была едва заметна. Первый преследователь непременно рухнет в воду, но этого было мало. Надо было cделать еще что-то, и с легким замиранием сердца он понял, что именно. Идея была рискованной… хотя было ли что-нибудь более рискованное, чем перспектива добраться до конца ущелья с бандой, преследующей по пятам?

В двух шагах перед ним был грубо заваренный шов листа. Николай ступил на него, схватился за низкий парапет и легонько подпрыгнул на месте. Опора под ногами закачалась, что-то заскрипело внизу, хрустнуло. Хорошо… Он надавил раз, потом еще и еще, ускоряя ритм, свободный конец платформы гнулся, раскачиваясь в воздухе и царапаясь о каменную стену, сбитые камешки сыпались в воду, и вдруг опоры оторвались со стены.

Не одна, а сразу три.

Ледяная судорога невесомости прошлась по телу волной снизу вверх через желудок и легкие. Царапая шипами по скользкому железу, он бросился вперед по наклону, нашел еще одну опору, чтобы шагнуть, но вторая площадка, увлекаемая первой, гнулась вниз, превращаясь в отвесную стену на уровне его груди. Инстинктивно Николай извернулся влево и схватился за парапет. Пружинящие металлические листы вначале повисли отвесно, потом отскочили назад, почти до половины прежней высоты. Подброшенный, словно кукла на ниточке, он использовал ускорение толчка, чтобы проползти на две рейки вперед. Крепко ухватился, чтобы дождаться следующего толчка, и вдруг с ужасом заметил, что сварка расползается.