Ведьма Пачкуля, или Магия вредных привычек - Кай Умански

А побеспокоиться, тем не менее, стоило. Если бы вместо того, чтобы влезать в пижаму и накладывать на лицо с десяток слоев ночной очистительной грязи, она сходила к дому Пачкули и проверила, все ли в порядке с подругой и ее ценным грузом, то гоблины бы ни за что не похитили торт.

Но она никуда не пошла. И торт был похищен.

* * *

— А ну-ка повтори? Мне послышалось, ты сказала, будто торт похитили. А-ха-ха! — рассмеялась Шельма. Она стояла на пороге своего домика, в ночном колпаке, со следами подсохшей грязевой маски на щеках и зеленого марципана на подбородке. В руках она держала чашку с какао и, по всей видимости, уже готовилась отходить ко сну.

— Ну да! Похитили, говорю же! Я как узнала — сразу к тебе! — лепетала пересохшими губами Пачкуля. — Только я тут ни при чем.

— Как похитили? Кто похитили? — не могла взять в толк Шельма.

— Очень просто! Гоблины!

— Гоблины? Это что, шутка?

— Хотелось бы! Но это правда.

— Гоблины похитили торт? Праздничный торт Достопочтенной Чепухинды?? Шедевр кузена де Конфитюра???

— Да, да, да!!! Говорят же тебе! Я точно знаю, что это гоблины, потому что у меня есть улики. Вот, смотри! — Пачкуля вынула из-за пазухи замызганную вязаную шапочку и потрясла ею под носом у Шельмы.

— Видала? Их сокровище. Короче, дело было так: торт добрался до места целым и невредимым — у меня вся крапивная клумба в сахарной пудре. Но не смог попасть в сарай, потому что тот был заперт. А мимо, как назло, шли гоблины и увидали его через забор. Хорошо хоть, на месте не сожрали — домой унесли. Это я точно знаю, потому что там весь лес крошками усыпан до самой их пещеры. Гоблины никогда и ничего не едят на улице, а значит, разделаются с тортом уже дома, ровно в полночь, потому что раньше у них за стол не садятся. Что же нам делать, Шельмуся, родненькая?

Шельма мигом сообразила, как стоит действовать в сложившейся ситуации, и без лишних колебаний хлопнулась в обморок прямо в дверях. Нельзя сказать, что это сильно помогло спасти положение.

Пачкуля бросилась было приводить ее в чувства, но вовремя одумалась. Она не сомневалась, что, едва открыв глаза, Шельма примется верещать свои любимые «я-так-и-знала» и «я-же-говорила», «ты-мне-больше-не-подруга» и все такое прочее. Поэтому Пачкуля решила оставить ее в покое и в одиночку идти вызволять торт из лап гоблинов. Как — этого она еще не знала, но была преисполнена решимости. Ведь что ни говори, а даже одна ведьма, пусть даже и без волшебной палочки, способна произвести в среде гоблинов эффект разорвавшейся бомбы. И уж тем более, если эта ведьма — Пачкуля.

А гоблины тем временем не верили своей удаче. Подумать только, всю жизнь они не приносили с охоты ничего, кроме головной боли, а тут на тебе — сразу целый огромный торт! И не какой-нибудь там, а настоящий именинный торт ведьмы! Об этом гоблины догадались вовсе не по кремовой надписи — они, как мы помним, не умели читать, — а по засахаренным метлам и марципановым ведьминским колпачкам, которыми был сплошь утыкан торт. А судя по количеству свечей, ведьма эта явно находилась в весьма преклонных летах. Вообще-то, считать гоблины умели только до двух, но все единодушно признали, что свечей на торте гораздо больше.

Пузан предположил, что торт принадлежит той самой вредной Пачкуле, раз был обнаружен рядом с ее домом, и слова его вызвали у гоблинов новую бурю ликованья. Еще бы, сожрать именинный торт самой Пачкули — ха-ха-ха! — да она просто лопнет от злости!

Развлекаясь таким образом, гоблины скоротали время до полуночи. Ровно без пяти минут двенадцать они расселись на полу вокруг торта, водруженного в центре пещеры на осколок каменной плиты. Цуцик, единственный счастливый обладатель часов, по традиции торжественно начал обратный отсчет. Как и все прочие, традиция эта была наиглупейшей, поскольку часы Цуцика отсчитывали время только по дням, а обе стрелки на них давным-давно отвалились. Впрочем, по большому счету, часы гоблинам были не нужны. Они и сами безошибочно могли определить, что дело движется к полуночи, по тому, как у них начинало бурчать в животах.

Пока Цуцик по обыкновению производил обратный отсчет, а Обормот натачивал разделочный нож, остальные гоблины нетерпеливо ерзали, причмокивали, облизывались и икали, то есть делали все то, что обычно делают гоблины перед едой.

— Пятьдесят девять секунд… — отчеканил Цуцик. — Пятьдесят десять… тьфу ты, э-э-э… сорок восемьдесят…

В этот самый момент в дверь, а точнее, в гранитную глыбу, неожиданно постучали.

Гоблины в тревоге переглянулись. А что, если это Пачкуля, которая заявилась, чтобы потребовать назад свой торт? Гоблины в испуге прижались друг к дружке, а Красавчик не спеша отправился отпирать плиту — как мы помним, это входило в его прямые обязанности.

Вернулся он не один, а в сопровождении таинственной пестро разодетой незнакомки, державшей в руках плетеную корзину с пучками вереска. Выглядела гостья весьма экзотически.

На ней были рубаха с пышными рукавами, пурпурная шаль, широкая красная юбка до пят со множеством рюшек и оборок, а на голове — несвежий цветастый платок, завязанный узлом на затылке. Кроме того, вся она была густо увешана множеством блестящих побрякушек, включая огромные серьги кольцами и кулон в форме магического кристалла, а темные солнцезащитные очки придавали ее облику еще большую загадочность.

Надеюсь, в отличие от гоблинов вы уже догадались, кем была эта таинственная незнакомка? Ну еще бы! Держу пари, Пачкулю вы бы учуяли за версту по одному только запаху. К слову сказать, замаскировалась она превосходно. Единственным, что ей так и не удалось переодеть, были ботинки. Вернее, она честно попыталась это сделать, но как только стянула с ноги первый, Хьюго изо всех сил зажал лапой нос и велел ей немедля натянуть ботинок обратно и больше никогда его не снимать. Таким образом, из-за хомяка Пачкулин наряд остался несколько незавершенным, но, по совести говоря, Хьюго было можно понять: однажды вдохнув аромат Пачкулиных пяток, вы бы тоже отдали все на свете и даже пожертвовали маскировкой, лишь бы никогда его больше не нюхать.

— Вечер добрый, милостивые господа, — сладко проворковала ведьма, пощелкивая кастаньетами. — Не желает ли кто узнать свою судьбу из уст таинственной незнакомки? Кто ручку позолотит, тому всю правду скажу, все печали как рукой сниму! Кому вереск на счастье? Кому погадать на удачу?

— Гадай давай, только мигом, — велел Красавчик. — Не видишь, мы кушаем.

— Как же не видеть, милостивые господа, конечно, вижу! Какой чудесный у вас тортик!

— Даже де рассчитывай. Валяй, выкдадывай мою судьбу, да поживей.

— Терпение, сударь, терпение. А не то страшные проклятия обрушатся на вашу голову. О, сударь, что я вижу! Удача написана у вас прямо на лице! Видите эту бородавку? Да, да, на кончике носа. Так вот, она сулит дальнюю дорогу. А прыщ на подбородке означает высокую незнакомку, что принесет вам добрую весть.

— Пдавда? Валяй, пдодолжай! — Красавчик раскраснелся и начал входить во вкус.