Как пишется история: Кронштадтские события 1921 года - Виктор Владимирович Попов

в том виде не мог более устраивать Советское государство, он обвиняет коммунистов в бессмысленной жестокости, в тирании, в отрыве от революционных масс. В. Сержа, в отличие от анархистов, интересуют проблемы кронштадтских матросов в меньшей степени, чем проблемы большевиков. Это больше отдаляет его от анархистов, но и делает ближе к послевоенным ревизионистам. Точнее, именно такие идеи и вдохновят послевоенных ревизионистов.

Виктор Серж в своих мемуарах «От революции к тоталитаризму. Воспоминания революционера»252, опубликованных в России только в 2001 г., развивает мысль об окончательном перерождении партии в 1921 г. Воспоминания были написаны в начале 1940-х гг., уже в Мексике, куда В. Серж (Кибальчич) перебрался за несколько лет до своей смерти в 1947 г. По мнению автора, «правда была на стороне Кронштадта, Кронштадт начинал новую освободительную революцию, революцию народной демократии. «Третья революция!» – говорили некоторые анархисты, напичканные детскими иллюзиями»253. Главной причиной движения кронштадтцев В. Серж считает тоталитаризм («слово, которого тогда не знали») переродившейся партии. Против него и за власть Советов и выступили матросы. Один из свидетелей событий (В. Серж был в Петрограде во время выступления матросов), он остро переживал кризис партии, считал, что «Кронштадт открыл период растерянности и сомнений в партии»254. Следует отметить, что самому Кронштадту в работе уделено мало внимания, автора больше интересует судьба партии, идеалов революции и преследования анархистов. Волей-неволей В. Серж точно уловил, в какое уязвимое положение Кронштадтские события поставили партию. Как покажет будущая историография, в эту болевую точку и будут метить многочисленные оппоненты СССР, а Кронштадт на Западе станет важным узлом антикоммунистических идеологических конструкций.

В ответ на статьи Л. Троцкого прозвучала критика и со стороны хорватского политика и публициста, деятеля коммунистического движения Анте (Антона) Цилиги. В статье «Выступление в Кронштадте и судьба русской революции»255, вышедшей в газете «Пролетарская Революция» во Франции в 1938 г., он критиковал Л. Троцкого за несправедливые упреки в отношении матросов и петроградских рабочих. Анте Цилига считает, что рабочих Петрограда и тем более кронштадтцев заставило выступить не желание получать увеличенные пайки, а желание борьбы с партийной бюрократией, стремление возврата к социалистическим идеалам 1917 г. Сам А. Цилига счастливо избежал репрессий 1936–1938 гг., покинув СССР в 1935 г. после пяти лет заключения по делу левой оппозиции. Но после выезда из СССР все его работы были посвящены критике сложившегося при И. В. Сталине политического режима в Советском Союзе. Не была исключением и статья, посвященная Кронштадту. Статья А. Цилиги, написанная в 1938 г., подводит читателя не к проблемам Кронштадта, а к дискуссии о политических процессах 1936–1938 гг. Кронштадт, по мнению автора, наглядно иллюстрирует окончание революции и окончательный разрыв рабочего класса и партийной бюрократии. Подавление выступления матросов А. Цилига считает первой ласточкой московских процессов. Заслуживает внимание и то, что автор считает выступление матросов в том числе направленным и против частного капитала, т. е. против будущей НЭП. Такой вывод нам кажется несколько надуманным, но лишний раз иллюстрирует стремление А. Цилиги изобразить кронштадтцев гораздо более левыми, чем большевиков в 1921 г.

В рамках идеологической дискуссии о Кронштадтских событиях в 1938 г. в Париже выходит книга Иды Метт «Кронштадтская коммуна». Человек близкий к Нестору Махно в последние его годы жизни в Париже, его соратник, секретарь и биограф, она выпустила работу, в которой излагались взгляды анархистов на события в Кронштадте в 1921 г. Книга не имеет полноценного научного аппарата и является по сути публицистической. Она интересна тем, что написана живым доступным языком, что определило ее популярность и широкое распространение. Книга эта неоднократно переиздавалась. На английском языке эта книга впервые была опубликована в 1967 г.256. Она также была переведена на немецкий, шведский, турецкий и другие языки.

В отличие от других исследователей конфликта в Кронштадте, Ида Метт справедливо начала анализ событий в Кронштадте с более раннего периода. Она упоминает события декабря 1920 г., конфликт вокруг Побалта. Однако она неверно дает оценку событиям вокруг Побалта. Это был не конфликт матросов с большевиками, а конфликт между Побалтом и петроградскими партийными организациями, что убедительно показал в своей монографии Ю. П. Петров257. В его книге довольно точно дана картина противоречий между разными партийными организациями Кронштадта на фоне дискуссии о профсоюзах. Особенность Кронштадта была в том, что стороны активно вовлекали в дискуссию беспартийных матросов. На собраниях они заметно чаще поддерживали резолюции против Побалта, то есть против, если упрощать, троцкистов.

Идея Иды Метт исследовать не только февральские события 1921 г., но и более ранние, как мне кажется, верна. Но главная особенность исследовательского подхода Иды Метт в том, что она, как и другие анархисты, видит в восстании бескорыстную идейную помощь со стороны матросов рабочим и крестьянам в защите их от тирании коммунистов. В работе этого автора у кронштадтских матросов как будто нет своих собственных интересов. В итоге И. Метт сравнивает кронштадтское движение с движением Нестора Махно, чем и достигает необходимого ей эффекта – получает лишнее свидетельство бескорыстности движения Махно, доказательства борьбы его за свободу против тирании большевиков, за подлинные идеалы революции.

Не только в брошюре Иды Метт, но и в других научных и публицистических работах начиная с 1920-х гг. широко распространено мнение, что поводом для выступления команд линкоров «Петропавловск» и «Севастополь» стали события в Петрограде в конце февраля 1921 г. – так называемая «волынка» (антиправительственные выступления рабочих на некоторых заводах Москвы, Петрограда и некоторых других городов, вызванные недовольством политикой военного коммунизма). Такая связь отчасти подтверждается и документально. Так, например, в докладе начальника 2-го отделения особого отдела охраны финляндской границы Республики А. Ф. Николаева указывается на такую связь: «В связи с событиями в Петрограде настроение команд резко изменилось к худшему; началось брожение, принявшее характер волнения. Вечером 25 февраля на л[инейном] к[орабле] “Севастополь” команда стала собираться в коммунальной палубе, требуя устройства собрания… 27 февраля настроение команды крайне взволнованное. Из Петрограда вернулась часть делегатов, в связи с чем устраивались собрания. На собраниях делегаты обрисовали положение в Петрограде, и команды изъявили готовность поддержать рабочих во всех их требованиях. В тот же день поздно вечером команда л[инейного] к[орабля] “Севастополь” устроила собрание с требованием поставить винтовки в пирамиды, что ими и было исполнено»258

Однако последующие события показали, что матросы и солдаты Кронштадта не предприняли никаких реальных действий, чтобы помочь рабочим Питера и крестьянам всей России. Значит, петроградская «волынка» была только поводом для начала движения. Поводом очень эмоциональным, объединяющим. Но причины были скорее местными, приземленными и не такими романтичными. В следующих главах я еще буду возвращаться к этой проблеме.

Для Иды Метт, как и для всех остальных зарубежных исследователей Кронштадтских событий, главным и