Золотой век Испанской империи - Хью Томас

Вскоре Кобос уже являлся также ключевой фигурой и в новоучрежденном Финансовом совете, который был образован в 1523 году. С этого момента он начал попытки обойти канцлера Гаттинару.

Его деньги теперь дали ему возможность начать постройку больших зданий – например, капеллы Сан-Сальвадор в Убеде, которую проектировал Андрес Вандельвира, одаренный ученик Силоэ и будущий архитектор собора в Хаэне.

Своим успехом Кобос был обязан собственному решительному характеру, обаянию и неистощимому трудолюбию. Много лет спустя Карл писал о нем своему сыну Филиппу:

«Я всегда считал Кобоса верным человеком. До сих пор в его жизни было мало страстей. Думаю, его жена надоела ему, и этим объясняется то, что он начал заводить множество интрижек[34]… Он перепробовал всех моих любовниц, и имеет о них весьма подробные сведения… Он стареет, им становится все легче управлять… Опасность представляет не столько он, сколько его честолюбивая жена. Не давай ему большего влияния, чем я разрешил в данных тебе указаниях… и прежде всего, не поддавайся на те искушения, которые он, возможно, будет тебе подсовывать. Он старый распутник и может попытаться привить и тебе подобные вкусы. Кобос очень богатый человек, ибо он получает очень много от золотых слитков, которые вывозит из Индий, а также от своих сланцевых копей и из других мест… не позволяй [этим источникам дохода] стать наследственными в его семействе. Когда я умру, это будет удобным моментом отозвать эти права и вновь вернуть их короне. У него огромный талант к управлению финансами. Не его и не меня, но лишь обстоятельства следует винить в прискорбном состоянии, в каком находятся наши доходы».

Следует назвать еще одного советника императора Карла, игравшего в те годы существенную роль: им был кардинал Хуан Пардо де Тавера, архиепископ Толедо и многолетний председатель Совета Кастилии. Он родился в Торо в 1472 году; его отец, Ариас Пардо, был галисийцем. В 1505 году Хуана назначили каноником в Севилью, а в ноябре того же года он стал членом Совета инквизиции. В 1507 году он уже был председателем городского совета Севильи и поддерживал своего дядю, влиятельного архиепископа Деса, в его диспутах с местными властями. По сути он являлся протеже Деса.

Епископ Бурго-де-Осма до 1523 года, член Королевского совета Кастилии уже при Фернандо Католике, в 1524 году Тавера был назначен архиепископом Сантьяго, где и остался на десять лет. Будучи искушенным законником, он редко посещал свою епархию, а жил в основном при дворе. Это не мешало ему раздавать своим родственникам бенефиции и другие выигрышные посты, что приводило в ярость местное духовенство Сантьяго. Человек умный, но замкнутый и ограниченный в подходе, он противостоял почти всем глобальным стратегическим замыслам Карла. В 1531 году Тавера стал кардиналом. Он был главой группировки «африканистов» в советах Карла, поскольку возлагал основные надежды на завоевания в Африке, а отнюдь не в Индиях{192}. После того, как Манрике де Лара впал в немилость в 1529 году, именно Тавера принимал большинство решений в отношении инквизиции, пока в конце концов не стал инкисидор-хенераль{193}.

Тавера был эффективным администратором. Позже, став гран-инкисидором, он сократил число информаторов, требовал регулирования рабочего времени для служащих, заботился о необходимости обеспечения заключенных хорошей пищей, а также ограничил расследования чистоты крови в отношении детей и внуков подозреваемых{194}.

Доктор Диего Бельтран, единственный постоянный государственный чиновник в Совете Индий, с 1523 года являвшийся также советником, представляет собой более темную фигуру. Возможно, он был конверсо по происхождению{195}. В 1506 году он принадлежал к «партии Фернандо» при дворе. По-видимому, его первым назначением была хуисио де ресиденсиа (инспекция деятельности) коррегидора Гранады в 1506 году{196}. В 1504 году он начал работать в Каса-де-ла-Контратасьон. Вместе с другими амбициозными чиновниками он переехал в Брюссель, а затем вернулся обратно в Кастилию, чтобы подготовиться к приезду Карла, – в Совете Кастилии Бельтран начал фигурировать не позднее 1517 года. Он находился в Испании в черные дни войны с комунерос между 1519-м и 1522 годами, однако считался опасным субъектом, который, как говорили, продавал государственные секреты графу Бенавенте. Полагали даже, будто он ссужал комунерос деньгами{197}. Однако в то же время Петр Мартир, по всей видимости, был о нем высокого мнения, спрашивая: «Где в испанском государстве найдешь человека более тонкого и совершенного?»{198}

В марте 1523 года он стал первым из членов Совета Индий, кто получал жалованье. Как выяснилось, он был завзятым игроком, по каковой причине ему требовалось много денег. Доктор Лоренсо Галиндес де Карвахаль, придворный, превосходивший его годами и строгостью жизни, отзывался о нем весьма резко: «Он несомненно человек культурный (tiene buenas letras) и острого ума; однако его недостатки столь многочисленны, что даже прилюдно можно сказать, что не хватит бумаги, чтобы их все записать». Он же прибавлял: «Ни по рождению, ни по образу жизни, ни по своим привычкам, ни по своей лояльности к тайнам Совета он не достоин быть советником великого правителя, и уж тем более великого короля и императора»{199}. Фактически Бельтран уже тогда был коррумпирован, ибо двадцать лет спустя, когда его карьера подверглась расследованию, он сам признался в том, что имел финансовые дела с Кортесом. Был момент, еще до 1522 года, когда Кортес нуждался в поддержке совета, и возможно, что Бельтран помог ему достичь ее – за вознаграждение, с которым завоеватель Мексики, как правило, не скупился{200}.