Автономность - Аннали Ньюиц

Лента «ЗоунФид» выдрала видеоролик из социальной сети какого-то очевидца: расплывчатое изображение женщины за окном командного пункта.

– Я делаю свою работу! Я принимаю решения! – кричала она.

По слухам, это происшествие было как-то связано с одним из препаратов с черного рынка, но «ЗоунФид» не удалось это подтвердить. О развитии событий будет сообщено дополнительно.

Сообщение стало вытекать из окна на стекле, и Джек с Мед посмотрели друг на друга. Ее пиратская версия «закьюити» появлялась повсюду, и результаты становились все хуже.

– Ты откуда? – внезапно прервала молчание Мед. Даже неловкая болтовня о пустяках была лучше мыслей о распространяющейся катастрофе.

– Из городка к югу от Саскатуна под названием Лаки-Лейк.

– Я такого не знаю.

– Его никто не знает. – Джек пожала плечами. – Он как бы к северо-западу от Муз-Джо, если тебе знакомы эти места.

– Родители однажды возили меня в Муз-Джо.

У ботов родителей не было. Джек невольно бросила взгляд на Мед.

– Меня вырастили люди, специалисты по роботехнике из Университета Аляски. Я всегда была автономной.

Тризед проснулся и пополз вперед, чтобы присоединиться к разговору.

– Я думал, боты просто включаются, и всё. Зачем тебе нужно где-то расти?

У Мед был вид человека, который устал объяснять.

– Да, обычно роботов так и создают – особенно тех, которые нужны для определенной задачи. Так часто поступают производители, которые не рассчитывают, что их роботы доживут до автономии. Но многие инженеры-роботехники полагают, что успешным автономным роботам нужны родственные связи и период детства, когда они могут экспериментировать с идентичностью. Именно этим занимаются в лаборатории, в которой работают мои родители, и еще в нескольких исследовательских институтах.

– То есть ты фактически экспериментальная модель. – Тризед оценивающе посмотрел на нее.

– Таких, как я, уже много. Через двадцать лет ты перестаешь быть экспериментом и становишься моделью.

– О, тебе двадцать? – Мед кивнула, и Тризед ухмыльнулся. – Мне тоже.

Джек попыталась добавить к разговору что-нибудь – то, что не звучало бы по-дилетантски.

– Я читала про роботов, которых создавали автономными. Но я и не подозревала, что ты…

– Автономная, и на свободе? – рассмеялась Мед.

– Ага. – Джек засмеялась вместе с ней. – На самом деле роботехника – не моя специальность. Я больше по геномам.

– Я тоже, – ответил бот.

Дорога была гладкой; возможно, недавно ее снова покрыли пеноматериалом. В этих краях озера меняли очертания в зависимости от уровня осадков, поэтому местные города предпочитали дороги, которые быстро биоразлагались. А когда озеро съедало дорогу, они просто напыляли новую вдоль его берегов.

Пока машина Джек проезжала мимо Ураниум-Сити, первые лучи солнца осветили очертания местного памятника шахтерам XX века. Их металлические тела высовывались из огромного рудника, контуры которого напоминали воронку метеорита. Километры неосвоенной тайги и озер протянулись перед ними. По земле волнами виляли дюны, чей темный песок перемололи ледники последнего ледникового периода. Они добрались до северной границы Саскачевана.

Постепенно сосны и березы уступили место полям с пшеницей и рожью. Бетонные цилиндры зерновых терминалов вдали напоминали ракеты, построенные в ряды и готовые к запуску.

Наблюдая за тем, как мимо проплывает озеро с деревьями по берегу, Джек показалось, что она уловила резкий запах переваренной травы. На холмах местных прерий были построены сотни органических ферм и кооперативов, которые кормили друг друга и экспортировали продукцию в города. Наверное, машина проехала мимо холма, за которым паслось стадо коров.

Именно такой ландшафт Джек вспоминала, чтобы убить боль, когда сидела в тюрьме.

Осень 2118 г.

Зона не смогла остановить десятки беспилотников, которые уносили ее препараты, но Джек и семь других «таблеток» были арестованы по обвинению в краже и порче имущества. Их прозвали «Восьмерка из Галифакса», и их арест в мельчайших подробностях освещали борцы за реформу патентной системы, но никто кроме них.

Затем из Федерации стали поступать истории о детях, которых спасли с помощью этих препаратов. Внезапно «Восьмерка» попала во все крупные новостные ленты, а Джек прозвали «Робин Гуд антипатентного движения».

Криш приходил на заседания суда в обычной разношерстной компании из сторонников реформ и ученых-радикалов. В суде они были лишены транслирующей техники и поэтому писали заметки в дурацких блокнотах, а в перерывах выбегали, чтобы загрузить информацию в сеть и опубликовать. Джек ощущала в себе праведный гнев – до тех пор, пока прокурор не стал настаивать на обвинении в преступном сговоре. Если «Восьмерку из Галифакса» признали виновными в сговоре, то они могли отправиться за решетку. И если учесть, что богатство Галифакса в основном было связано с «фармой», то присяжные, возможно, собирались примерно наказать радикальных противников патентной системы, уничтожающих частную собственность.

Именно так они и были настроены. После очень короткого обсуждения присяжные признали группу виновной в сговоре с целью совершить кражу, а также в незаконном проникновении в чужие владения. Джек, как главарь, получила от судьи три месяца тюрьмы. Другим заговорщикам он дал по неделе каждому плюс компенсацию ущерба.

Суд запретил ей пользоваться сетью и письменными материалами, поэтому у Джек оказалось вдоволь времени, чтобы запомнить каждую трещину в краске рядом с ее койкой и чтобы следить за изгибами люминесцентных проводов на потолке снова и снова. У нее было время подумать о том, что произойдет или не произойдет дальше.

И у нее было время наблюдать за бурными эпизодами расщепления личности у ее сокамерницы Молли. Молли сидела за серию мелких потасовок, связанных с не поддающимся лечению маниакально-депрессивным синдромом. Когда она была в норме, то не давала Джек скучать, развлекая ее историями о бесконечной веренице сексуальных любовников в Квебеке, ставшем фоном для сексуальной мелодрамы. Но когда у Молли началась мания, она решила, что Джек – шпионка, которую нужно остановить любой ценой.

Шкаф с разными видами клея и решетка для выращивания тканей в тюремной больнице стали для Джек такими же знакомыми, как и контуры ее кровати. В конце концов Молли сломала Джек таз в двух местах, и она провела тихую неделю на койке, в одной палате с мужчиной, подключенным к аппарату ИВЛ.

Джек подозревала, что совет директоров тюрьмы, которую частично финансировал фармацевтический гигант «Смаксо», намеренно дал ей в сокамерницы Молли, чтобы та ее избивала. Но доказательств у Джек не было. Когда Криш навестил ее, она попросила Криша расследовать это происшествие, но он просто покачал головой, не глядя ей в глаза.