Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043 - Геннадий Геньевич Карпов

на ломаном английском рассказал, а я – перевёл на русский (И, судя по всему – китайцы всё опять прекрасно поняли!) примерно следующее.

На побережье амеры строят укрепрайон, а где-то в горах срочно копают целую сеть тоннелей, огневых точек, ставят пушки и радары. Короче – подземный город-крепость. Потому что граница с Мексикой – рукой подать, и не сегодня-завтра этот район от Америки отделится сам или его отделят силой. Население из города бежит, причём бежит в прямом смысле: гражданского транспорта почти нет, с горючим – перебои, оно почти всё уходит в армию. А поскольку пешком ходить белый человек почти разучился, то вдоль дорог – сотни непогребённых трупов местным койотам и стервятникам на радость. Хорошо тем, у кого авто на солнечных батареях. На севере, в Лос-Анджелесе, несколько лет назад случилось землетрясение, город сильно пострадал, но главное – пострадала местная атомная станция, и туда соваться небезопасно. По радио и телевизору звучат бравурные марши, дикторы говорят, что город и станция давно восстановлены и никакой опасности нет, но те, кто там был, рассказывают страшные вещи и предпочитают сидеть тут и дожидаться мексиканцев, чем пробиваться через пустыню и заражённую территорию. Многие драпанули через горы на восток, пытаясь через Финикс и Эль-Пасо добраться до Техаса. Но там дикие края, которые контролируются теми же мексиканцами, которых кукурузой не корми – дай вывернуть белого мехом внутрь. Те, кому повезло проскочить в Техас или Оклахому, с удивлением обнаружили, что если рожу срочно не измазать гуталином, то шансы выжить продолжают стремиться к нулю: там хозяйничают негры, которые уже создали на этих территориях какое-то подобие государственности и даже собственной религии, открыли свою радиостанцию, создали суд и вешают уже не всех подряд, а только незаконно проникающих на их территорию белых и мексиканцев. Так что уже назревает война между мексиканскими горными штатами и чёрной равниной. По Рио-Гранде ещё кое-где стоят заставы, которые подчиняются Вашингтону, да, вроде бы, в крупных городах типа Далласа остались гарнизоны и полиция, которая появляется только в центре, только днём и только на бронемашинах. Всё остальное – мрак и хаос, эпидемии и закон джунглей. Поэтому правительство перебросило сюда войска и сгоняет разный сброд для организации второго завоевания запада. Но чем войскам платить – неясно, чем кормить и как вооружать – тоже. Своё производство в загоне, за доллары в Китае и Бразилии уже давно ничего не продают, еды не хватает. Вокруг – чужая земля. Мексика официально предъявила требования о возврате аннексированных территорий. Моральный дух армии – ниже некуда, так что всё вокруг бурлит, как вода в чайнике, и вот-вот бахнет, а второе завоевание попахивает катастрофой. Группа, которая встретила нас на стадионе – это мексиканцы, приплывшие на местные мексиканские острова к родственникам. Когда они плыли обратно, их шхуну конфисковали пиндосы, а их самих привезли сюда. Они успели отправить «SOS», так что надеются, что их правительство уже в курсе и сделает всё, чтобы их вызволить.

Один из стоявших рядом китайцев расставил руки в стороны и принялся что-то шептать. Раньше я принимал это за их молитву, но теперь до меня дошло, что этот парень принимает такую позу ради того, чтобы пообщаться, но не с Буддой или Христом, а с кем-то более телесным. Во-первых, он покрутился на месте, как бы определяя направление, потом закрыл глаза и что-то забубнил. Потом замолчал, несколько раз кивнул головой, буркнул: «Щи!», опустил руки и что-то сказал своим землякам. Те покивали головами, некоторые тоже упомянули щи, а потом один из них (Даже не знаю, как его описать. Они все казались совершенно одинаковыми с моей точки зрения: невысокие, невозмутимые, коротко стриженые, хоть уже и обрастающие, но без бород и усов, худые, с непробиваемыми лицами живых мумий.) подошёл ко мне и тихо, на хорошем русском, сказал:

–Мы связались с центром. Одного нашего, который прикинулся на корабле мёртвым, подобрали. Нас предупредили, что утром в порту будет организована диверсия. Специальная группа взорвёт танкер. Мы должны в это время сбежать. Идти надо на юг, в Мексику. Там нас встретят и переправят в Китай и Россию. Переведи это товарищу в шерстяном плаще. Ты готов стрелять в американских империалистов из своего пистолета?

Твою же мать! Оказывается, про мой пистолет и они знают! Я, прям, корни пустил и остолбенел от всего, что только что увидел и услышал! Наши заволновались и загалдели, но китаец приложил палец к губам, и народ приутих. Я почти на ухо перевёл радостную новость мексиканцу, тот мой инглиш, вроде, понял и рассказал план действий своим.

Я достал свою драгоценность из кобуры, крутанул барабан. Тот скрипнул и застрял. Старпом подошёл к китайцу и заверил его, что оружие – в надёжных руках и к утру будет в полной боевой готовности. Володя Глубоков, мой тёзка и по совместительству – судовой электрик, метнулся к трибунам и притащил старую банку из-под тушёнки «Великая стена». Под крышкой ещё оставался старый вонючий жир, который был аккуратно собран соломинкой и перенесён на трущиеся детали револьвера. (Я только сейчас узнал, что являюсь счастливым владельцем не пистолета, а револьвера. Всегда думал, что это одно и то же!) Вытащили патроны, всё протёрли, продули и собрали. Ствол внутри сильно заржавел, но наши меня успокоили тем, что после первого же выстрела он станет чист, как попа младенца. Я нервно следил за тем, как моя единственная радость, опора и надежда переходит из рук в руки, но ствол мне вернули обратно. Я бы даже сказал – мне его заново торжественно вручили с напутствием бить гадов в глаз, не портить шкуру. А если патроны закончатся – просто наставить ствол на ближайшего пиндоса и крикнуть страшным голосом: «Бросай, сука, оружие!»

Я покрутил в руке смертоносную железяку, вспомнил эсминцы в порту, самолёты, джипы с пулемётами, тысячи две пехоты с автоматами – и понял, что завтра у нас будет не война, а прогулка! Так, в тире из воздушки побахать! Спрятал оружие в кобуру, глянул на смертничков, но было уже совсем темно, и ничьих взглядов разглядеть было невозможно. Думаю, все они не хуже меня видели, сколько солдат вокруг, сколько техники. А у нас было шесть патронов в барабане! Видела бы меня сейчас мама! Ведь ей, скорее всего, просто скажут, что умер от какой-нибудь малярии или погиб в авиакатастрофе. А я готовлюсь к бою. Первому и последнему в своей жизни. И живот крутит от страха так, что надо срочно