Шантаж от Версаче - Татьяна Гармаш-Роффе

– Я просила держать меня в курсе.

– В курсе чего?

Александра ответила уклончиво:

– Ну… Они же к Андрюше собирались! Хотелось бы понять, что там удалось выяснить… Ты мне вот что лучше скажи: тогда, в аэропорту, ты действительно видела мужчину с таким перстнем?

– Ты что, мне не веришь?!

– Верю, верю. Только вот… Он какой из себя был?

– Да я его не разглядела… Так этот перстень меня заинтересовал, что я на мужчину только мельком и взглянула. А что?

– Почему ты решила, что это иностранец?

– Потому что он встал, когда объявили регистрацию на швейцарский рейс!

– А лицом… Он похож на иностранца?

– Как это?

– Ну, не знаешь как, что ли! – начала сердиться Александра. – У них у всех такой стандарт на мордах написан!

– Стандарт?

– Ну, такой холеный-ухоженный, уверенно-самодовольный…

Ксюше показалось, что камень летит в огород Реми. Она помолчала, не зная, пропустить ли эту ремарку мимо ушей или возразить?.. Но на последнее она не решилась и ответила вопросом на вопрос:

– А зачем тебе?

– Просто я не понимаю, как может получиться такое совпадение! Был ли это другой человек с похожим перстнем или это был именно Тимур?

– Кто такой Тимур?

– Тот, которого убили.

– А откуда ты знаешь, как его звали?

– Я?.. – Александра немного замялась. – Кис сказал.

– Да? Я не слышала, – заметила Ксюша.

– Понимаешь, судя по имени, – Александра проигнорировала замечание Ксюши, – он должен иметь примесь азиатской крови… Ты ничего такого не приметила?

– Это точно, он загорелый был… Нет, пожалуй, смуглый… – Она прикрыла глаза, стараясь вызвать в памяти мельком увиденное лицо. – И общий контур лица, скулы… Да, ты права, наверное, это был он!

Александра помолчала.

– Странно все же… – заметила она вполголоса и спросила, на этот раз погромче и повеселее: – Так где мой чай?

Разливая чай, Ксюша хитро посмотрела на сестру:

– Саш, ты обратила внимание?

– На что?

– Этот Алексей, ты ему понравилась!

– Ну и что?

Вот так. Сашка как будто и не интересуется мужчинами. А сама Ксюшу ругает, что у нее до сих пор никого нет.

– Саш, а почему ты всегда одна? Ты вот мне твердишь, что нехорошо это, а сама – одна. Или ты от меня скрываешь кого-то?

Александра только фыркнула в ответ. Ксюша настойчиво повторила вопрос, поимев в ответ повторное фырканье, к которому добавилось несколько недоуменное поднятие бровей – мол, что за вопросы идиотские? Ксения, однако, и не думала отставать от сестры.

– Са-аш, скажи честно, у тебя есть кто-нибудь?

– Нет.

– А детектив тебе понравился?

– Который?

– Алексей.

– Обезьяна. Лохматая кривоногая обезьяна с желтыми тигриными глазами. Впрочем, я его не рассмотрела.

– А у него один глаз зеленоватый!

– Не зеленоватый, а в коричневую крапинку.

– Ты же его не рассмотрела!

– Ну… Глаза заметила. Уж больно дурацкие.

– А почему ты замуж не выходишь?

– За кого?

– За кого-нибудь.

– За «нибудь» я не хочу.

– Ждешь принца?

– Зачем мне принц? Что это вообще за выражение – принц? Это какой из себя?

– Ну… красивый, умный, добрый… И чтобы был… ну, может, не так уж богатый, но чтобы деньги умел зарабатывать. Иначе у него будут комплексы неполноценности.

– А так будут комплексы сверхполноценности. Все одно.

– Ты чего, Саш, в мужененавистницы записалась?

– Ты не находишь, Ксения, что ты говоришь глупости? – строго спросила Александра, пытаясь положить конец неприятному для нее разговору.

– Почему? Нельзя уж и спросить? Ты вот все обо мне знаешь, а я о тебе – ничего.

– На то я и старшая сестра.

– Что с того? Разве это мешает поделиться секретами?

– У меня нет секретов. А если бы и были… то что ты можешь мне посоветовать? Ты же сама наивная дурочка, тебя надо за ручку вести по жизни!

– Ну знаешь, – обиделась Ксюша, – в конце концов, не такая уж я дурочка!

– Я имела в виду, – мягко поправилась Саша, – что ты еще маленькая. А так ты, конечно, умница.

– Ты меня всегда упрекаешь в наивности! Это что, порок? Это глупость? Я должна стыдиться, да?

– Нет, боже упаси, нет! Наивность – это от доброты. Добрый человек полагает, что, относясь по-доброму к людям и миру, он пользуется их взаимностью. То есть что люди и мир будут относиться по-доброму к нему. Что есть ошибка… И наивность. Иногда это бывает от глупости. А иногда от недостатка опыта, как у тебя. Но это пройдет. Ты умная девочка, а жизнь научит…

– Чему научит жизнь? Что пройдет вместе с опытом? Доброе отношение к людям? А я, может, не хочу, чтобы оно проходило! Я, может, считаю, что это самое главное в жизни!

– Речь не об этом, Ксюшенька. Может быть, с годами тебе и удастся сохранить доброе отношение к миру, но ты перестанешь ждать от него взаимности… Впрочем, любить людей без взаимности крайне трудно. Почти невозможно. И ты с опытом это поймешь.

– «Опыт, опыт»! Ну нет его у меня, и что с того? Отсутствие опыта, между прочим, придает свежесть взгляду на вещи! И вообще – иногда стоит просто поделиться, выговориться…

– Мне не о чем выговариваться. – Голос Александры немедленно сделался сух.

Ксюша помолчала и сказала осторожно:

– Не хочешь – дело твое, только я ведь чувствую, что с тобой что-то не то. Ты последнее время… год, нет, больше! – ты какая-то замкнутая стала. И злая. Как будто тебя обидели. Сильно обидели. Раньше ты шутила, острила, и твои остроты хоть и кусачие были, а все же это юмор был! Теперь ты не шутишь, ты отзываешься о людях плохо – всерьез. И в твоих словах желчь, горечь. Как будто тебя постигло большое разочарование.

– Тоже мне психолог! Что за ерунду ты рассказываешь? Никаких у меня разочарований не было, просто…

Запнулась. Замолчала.

Ксюша спросила вкрадчиво:

– Просто – что?

– Просто жизнь – это такая штука, что отбивает охоту жить!

«Вот это да, – подумала Ксюша, – вот это уже серьезно!»

– Это случайно не тот депутат, – спросила она вслух, – с которым у тебя был роман два года назад, отбил у тебя охоту к жизни?