Кидалы в лампасах - Сергей Донской

– Ближе, – потребовал Руслан. Для своих шестидесяти лет он находился в неплохой форме, но делать слишком резкие движения все же остерегался, берег суставы, которые к старости сделались туговатыми и непослушными. Стоит возомнить себя по-прежнему молодым, как суставы – щелк! – напоминают о том, что здоровье, в отличие от богатства, с годами не приумножается, а убывает.

– Я слушаю, дядя, – промямлил Ильяс, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

Он уже ни капельки не походил на того задорного джейрана, каким носился по громадному дому Гелхаева, ловя на себе восхищенные и завистливые взгляды многочисленной челяди. Шелудивый шакал, трепещущий перед грозным барсом, – вот кого напоминал племянник теперь. Может быть, именно поэтому Руслан не наградил Ильяса парочкой заслуженных оплеух. Лишь ухватил его двумя пальцами за нос, хорошенько прищемил и принялся раскачивать его из стороны в сторону, приговаривая:

– Не смей беспокоить меня по пустякам, щенок!.. Не распускай язык, когда тебя об этом не просят!.. Будь скромен и учтив, яйцевислый сын безмозглого барана!

– Мой отец не баран! – гнусаво запротестовал Ильяс. Чувствуя, что дядин гнев идет на убыль, он помаленьку осмелел. – Ты не смеешь называть его бараном.

Руслан в глубине души понимал, что перегнул палку, но только усилил хватку, поскольку главе тейпа не пристало признавать собственные ошибки.

– Твой отец, – гудел он, – и мой двоюродный брат был достойным, уважаемым человеком. Он принес нашему роду много пользы. А что сделал хорошего ты, желторотый индюшонок? Кто ты такой, чтобы тявкать в присутствии старших, щенок?.. А?.. А?..

При каждом новом восклицании Руслан яростно дергал прищемленный нос племянника то влево, то вправо, так что очень скоро его пальцы сделались липкими на ощупь. Пришлось брезгливо вытереть их о футболку Ильяса.

Тот покосился на испачканную грудь и заговорил на родном языке, часто шмыгая покрасневшим носом:

– Великодушно извини меня, дорогой дядя, но я хотел как лучше. Этот Ник неспроста явился. Он позавчера в казино не меньше ста пятидесяти тысяч долларов просадил. На нем теперь большой долг висит.

– Ну? – Руслан выжидающе прищурил глаз.

– А его группа теперь в нашем клубе «Башня» выступает, я сам видел. – Ильяс на всякий случай прикрыл нос рукой, после чего отважно продолжал: – Наверняка Ник хочет к тебе за помощью обратиться, дядя. Станет денег просить.

– Откуда ему знать, что «Башня» под нас отошла? По бумагам клуб по-прежнему за прежним владельцем числится.

– Слухами земля полнится, дядя.

Высказав столь мудрую мысль, Ильяс скромно потупился. Не стоит кичиться умом в присутствии старших. Иначе тебя станут тягать за нос и обзывать щенком. Кому такое понравится?

– Да, людская молва расходится быстро, как горный поток, – задумчиво произнес Руслан. – Но настоящие мужчины умеют направлять поток в нужное русло, мой мальчик. Не так ли?

– Так, именно так, – подтвердил Ильяс, ничего не понявший из туманной дядиной речи. – А зачем направлять поток в нужное русло?

– Чтобы пользоваться им в свое удовольствие, понимаешь?

– Конечно, понимаю, – подтвердил Ильяс. – Но разве нельзя пользоваться потоком без лишних усилий? Подошел и напился. Носки простирнул.

– Сейчас речь идет не о твоих вонючих носках, мой мальчик, – поморщился Руслан. – Я вижу, ты еще не готов воспринимать по-настоящему мудрые мысли.

– Почему не готов? Вы объясните, чтобы я понял.

Произнеся эти слова, Ильяс покосился на дядину руку, положенную ему на плечо. Вроде бы вполне дружеский, покровительственный жест. Тогда почему дядя теребит ткань его футболки, словно желая еще разок обтереть свои перепачканные пальцы? Ишь, салфетку себе нашел! Ильяс независимо шмыгнул носом и повторил:

– Объясните, дядя.

– В другой раз. – Руслан подтолкнул его к выходу. – А теперь иди. Спустись вниз и скажи охране, чтобы гостя пропустили, но без телохранителей, если они у него есть. Хочу побеседовать с ним один на один, по-мужски. Проверю, такой ли он крутой, каким хочет казаться.

– Куда его проводить? – оживился Ильяс. – В столовую? В ваш кабинет?

Ему не терпелось пообщаться с одним из молодежных кумиров, может быть, даже взять у него автограф. Перед подобным сувениром с залихватским росчерком «Сундуков» ни одна русская телка не устоит, они сейчас все на команде «Тип-Топ» повернутые. Представляя, как девочки будут выстраиваться в очередь, размахивая своими заблаговременно снятыми лифчиками и трусиками, Ильяс даже забыл о собственной изгаженной футболке, приобретенной в не самом дешевом новоарбатском бутике. Но дядя охладил его пыл.

– Гостя без тебя проводят, – сказал он. – Прямо сюда. А ты займись наконец каким-нибудь полезным делом, племянник. Или я пристрою тебя на кухню готовить пищу вместе с женщинами. Ты ведь не жалуешься на аппетит, а? Такой молодой, здоровый, кушаешь за двоих, а работать совсем не хочешь. – Руслан опять толкнул племянника в грудь, на этот раз сильнее. – Стыдно!

Сам никогда не стыдившийся никого и ничего, он укоризненно покачал головой и вздохнул так тяжело, словно нравственные проблемы были самыми сложными из всех, которые ему приходилось решать в качестве одного из полутора сотен московских авторитетов.

* * *

Оставшись один, он тщательно вытер полотенцем руки, шею и в последнюю очередь разгоряченное лицо. Снял отсыревший спортивный костюм, набросил халат, затянул под мохнатым животом поясок.

Вид получился не самый презентабельный, как легко было убедиться, поглядевшись в зеркало. Но кто они такие, эти эстрадные однодневки, чтобы с ними церемониться? Что парни, что девки, все на один лад. Не столько поют, сколько кривляются, отличаясь от шлюх лишь тем, что торгуют в первую очередь лицом, а не телом. Никита Сундуков вряд ли окажется лучом света в этом темном царстве. Наверняка расфуфырен, как павлин, на голове черт-те что и сбоку бантик. Профессия у него такая – выпендриваться. Вот пусть и лезет из кожи, стараясь понравиться ему, Руслану Гелхаеву. А он волен принимать просителя так, как ему заблагорассудится. Хоть сидя на унитазе.

– Милости прошу, – крикнул Руслан по-русски, заслышав деликатный стук в дверь.

И тут же повернулся к этой самой двери спиной, делая вид, что полностью поглощен изучением показателей своего велотренажера. Накрутил педали всего на каких-то три километра, а умаялся на все сто, вот такая неутешительная арифметика получалась. Настроение от нее не улучшалось, а совсем наоборот.

Визитер, возникший за гелхаевской спиной, нерешительно перетаптывался, покашливал, шуршал какими-то сверхмодными одежками. Маялся.

«Это тебе не на сцене гарцевать», – мстительно подумал Руслан и, выждав еще несколько секунд, обернулся. Лицо его выражало безмерное удивление, радость и восхищение, когда он, попеременно двигая бровями, воскликнул: