Смерть приходит в конце - Агата Кристи

Сатипи прижала пальцы к губам. А потом, заикаясь и испуганнорасширив глаза, прошептала:

— Яхмос? А что… Что он сказал?

— Он обеспокоен. Ты кричишь во сне…

— Ренисенб! — схватила ее за руку Сатипи. — Я кричала… Что якричала?

Ее глаза, казалось, от страха вот-вот вылезут из орбит.

— Яхмос считает… Что он тебе сказал?

— Мы оба считаем, что ты либо нездорова, либо чем-торасстроена.

— Расстроена? — еле слышно повторила Сатипи с какой-тостранной интонацией.

— Ты в самом деле чем-то расстроена, Сатипи?

— Может быть… Не знаю. Дело не в этом.

— Я знаю. Ты чего-то боишься, верно?

Взгляд Сатипи стал холодно-неприязненным.

— К чему ты это говоришь? Почему я должна чего-то бояться?Что может меня пугать?

— Не знаю, — ответила Ренисенб. — Но ведь это так, правда?

Сделав над собой усилие, Сатипи обрела прежнюю заносчивость.

— Я никого и ничего не боюсь! — вскинув голову, заявила она.— Как ты смеешь строить такие предположения, Ренисенб! И я не потерплю, чтобывы с Яхмосом вели обо мне разговоры. Яхмос и я, мы хорошо понимаем друг друга.— Она помолчала, а потом резко заключила:

— Нофрет умерла — и тем лучше, — вот что я тебе скажу.Можешь передать это всем, кто спрашивает, что я думаю по этому поводу!

— Нофрет? — удивленно переспросила Ренисенб. Сатипи пришла вярость — такой она часто была прежде.

— Нофрет, Нофрет, Нофрет! Меня тошнит от этого имени! Славабогам, больше не придется слышать его в нашем доме!

Ее голос поднялся до самых высоких нот, как бывало раньше,но как только в комнате появился Яхмос, она сразу сникла.

— Замолчи, Сатипи, — сурово приказал он. — Если тебя услышитотец, опять будут неприятности. Почему ты так глупо ведешь себя?

Еще больше, чем суровый и недовольный тон Яхмоса, удивилоРенисенб поведение Сатипи.

— Прости меня, Яхмос… — кротко пролепетала она. — Я неподумала…

— Впредь будь более осмотрительной! Вы с Кайт и такдостаточно натворили глупостей. Чувства меры нет у вас, женщин!

— Прости… — снова пролепетала Сатипи.

Решительным шагом, словно удачная попытка хоть раз в жизниутвердить свою власть пошла ему на пользу, Яхмос вышел из покоев.

Ренисенб решила побывать у старой Изы. Может, бабушка,подумалось ей, посоветует что-нибудь разумное.

Однако Иза, которая со вкусом расправлялась с огромнойкистью винограда, отнеслась к этому вопросу крайне несерьезно.

— Сатипи? К чему вся эта шумиха вокруг Сатипи? Вам что, такнравилось, когда она вас поносила и всеми помыкала в доме, что вы вразрастерялись, как только она стала вести себя примерно? — И, выплюнуввиноградные косточки, добавила:

— Во всяком случае, долго это не протянется, если, конечно,Яхмос не примет мер.

— Яхмос?

— Да. Надеюсь, Яхмос наконец пришел в себя и как следуетпоколотил Сатипи. Ей это и требовалось — она из тех женщин, которым по душехорошая трепка. Яхмос, кроткий и не помнящий зла, должно быть, был для неенемалым испытанием.

— У Яхмоса золотое сердце, — возмутилась Ренисенб. — Ондобрый и нежный, как женщина, если женщины вообще способны быть нежными, словносомневаясь, добавила она.

— Хоть и несколько запоздалая, но верная мысль, внучка, —усмехнулась Иза. — Нет, никакой нежности в женщинах нет, а если есть, то помогиим, Исида! И очень немногие женщины хотели бы иметь доброго и нежного мужа. Имскорее нужен красивый и буйный грубиян, вроде Себека. Такой им больше по душе.Или смышленый молодой человек, вроде Камени, а, Ренисенб? Такой не даст собойкомандовать. И любовные песни он недурно распевает, а? Хи-хи-хи.

Щеки у Ренисенб зарделись.

— Не понимаю, о чем ты, — с достоинством заявила она.

— Вы думаете, старая Иза ни о чем не догадывается.Догадываюсь! — Она подслеповато всматривалась в Ренисенб. — Догадываюсь раньшетебя, дитя мое. Не сердись. Так устроена жизнь, Ренисенб. Хей был тебе славнымбратом, но он уплыл в своей лодке к тем, кому приносят жертвы. Сестра найдетсебе нового брата, который будет пронзать рыбу копьем в нашей реке Ниле — неберусь утверждать, что Камени для этого очень подходит. Его больше привлекаюттростниковая палочка и свиток папируса, хотя он и хорош собой и умеет петьлюбовные песни. Но при всех его достоинствах я не думаю, что он тебе пара. Мыничего о нем не знаем, кроме того, что он явился из Северных Земель. Имхотепуон по душе, но это ничего не значит, ибо я всегда считала Имхотепа дураком.Лестью его можно в два счета обвести вокруг пальца. Посмотри на Хенет!

— Ты неправа, — возмутилась Ренисенб.

— Ладно, пусть неправа. Твой отец не дурак.

— Я не про это. Я хотела сказать…

— Я знаю, что ты хотела сказать, дитя мое, — усмехнуласьИза. — Ты просто шуток не понимаешь. Ты даже представить себе не можешь, дочего приятно, давно покончив со всей этой любовью и ненавистью между братьями исестрами, есть отлично приготовленную жирную перепелку или куропатку, пирог смедом отменного вкуса, блюдо из порея с сельдереем, запивая все это сирийскимвином, и не иметь ни единой на свете заботы. Смотреть, как люди приходят всмятение, испытывают сердечную боль и знать, что тебя это больше не касается.Видеть, как мой сын совершает одну глупость за другой из-за молоденькойкрасотки и как она восстанавливает против себя всю его семью, и хохотать доупаду. Должна тебе признаться, мне эта девушка была в некотором роде по душе. Вней, конечно, сидел сам дьявол: как она умела нащупать у каждого его больноеместо! Себек превратился в пузырь, из которого выпустили воздух, Ипи напомнили,что он еще ребенок, а Яхмос устыдился того, что он под каблуком у жены. Оназаставила их увидеть себя со стороны, как видят свое отражение в воде. Нопочему она ненавидела тебя, Ренисенб? Ответь мне.

— Разве она меня ненавидела? — удивилась Ренисенб. — Якак-то даже предложила ей дружить.

— И она отказалась? Правильно. Она тебя ненавидела,Ренисенб. — Иза помолчала, а потом вдруг спросила:

— Может, из-за Камени?

Ренисенб покраснела.

— Из-за Камени? Я не понимаю, о чем ты.

— Она и Камени оба приехали из Северных Земель, — задумчивосказала Иза, — но Камени смотрел на тебя, когда ты шла по двору.