Самовар, разлив, граната. Гид по неприятностям - Эдуард Веркин

Неожиданно и течение пришло ему на помощь, оно резко свернуло и потащило плот к дому с резными наличниками.

– Прямо к дому! – воскликнул Жмуркин.

– Да нас сейчас разобьёт об этот дом! – заорал, в свою очередь, Генка. – Витька, отгребай!

Витька принялся отгребать доской, но и его и Генки усилия оказались бесполезными – с течением и Жмуркиным им справиться не удалось, плот разгонялся, он уже почти летел на дом.

– Держитесь! – крикнул Генка. – Падайте на настил!

Витька и Генка упали на настил и вцепились в доски. Жмуркин остался на ногах. Плот приближался к стене дома, Жмуркин перебрался на нос и теперь стоял, пронзая дом пылающим взором, как капитан, ведущий в неравный бой обречённый миноносец.

За несколько метров до стены Генка схватил доску и засунул её в щель настила. Руль, догадался Витька. Плот развернуло, и он ударился о стену не носом, а боком.

Жмуркин заорал, подпрыгнул и повис на наличнике. А Витька подумал, что жажда наживы порой вселяет храбрость в самые кроличьи сердца. Жмуркин, урча, быстро перебрался на подоконник и спрыгнул внутрь дома.

– Не отпускаем! – Генка вцепился в наличник.

Витька тоже схватился за наличник, успев отметить, что наличник искусно вырезан и неплохо сохранился. Течение потянуло плот вдоль стены, Генке и Витьке пришлось поднапрячься, чтобы не позволить ему отплыть.

Из дома доносилось рычание Жмуркина, барахтавшегося в холодной воде.

– Жмуркин, поскорее! – попросил Генка.

Жмуркин ответил зверским образом.

Наличник, за который держался Витька, оторвался. Витька потерял равновесие и едва не свалился в воду. Генка держал плот в одиночку.

В окне показался самовар.

Красивый, квадратный, чёрный, чуть выпуклые бока его поблёскивали, а на кранике красовался большой серебряный набалдашник. Витька схватил самовар. Тяжёлый, Витька не представлял, что самовар будет по весу почти как пудовая гиря, а с виду совсем небольшой, с колхозную дыню.

– Жмуркин, скорее! – крикнул Генка. – Тянет…

Руки Генки оборвались. Плот начало относить от дома.

Жмуркин вылез на подоконник, не стал раздумывать и прыгнул в воду. До плота было ещё недалеко, Жмуркин сделал два гребка, протянул руку. Генка рывком выволок его на плот. Жмуркин, не отряхиваясь, тут же шагнул к Витьке и отобрал у него самовар.

– Я же говорил!

Жмуркин повернулся к друзьям.

– Я был прав! – Жмуркин потряс самовар. – Я был прав! Как всегда, прав!

Он торжествующе поднял самовар над головой.

Плот тем временем вырулил от забытой и затопленной деревни Ежовки, выбрался на главное течение и теперь вовсю набирал скорость. Витька отвернулся от упивавшегося добычей Жмуркина и поглядел назад.

Деревня Ежовка показалась ему эскадрой кораблей, проигравших морское сражение. Линкоры и крейсера уже отправились на дно, победители ушли и дымят трубами из-за горизонта, а на месте боя остались хромые миноносцы, парочка недобитых канонерок, шлюпки со спасшимися моряками и мусор. А скоро и этого не останется.

Так подумал Витька. Река повернула, и плот повернул вместе с ней, и перед этим Витька увидел, как дом, в котором они пересидели ночь, снялся с места. Вода подняла его с фундамента, пронесла несколько метров, после чего разобрала на части. Крыша разорвалась, и вместо дома остались лишь куча брёвен, мусор и пыль, и прах, пыльный выдох в небо.

– Вот и всё, – печально сказал Генка. – Всё закончилось…

– Дом колдуна утонул, – сказал Витька. – Теперь не узнаем, что за надпись на стене была. И почему круг выжженный.

– Это не всё закончилось, – возразил Жмуркин. – Это всё началось. Не пойму, откуда у вас такая тоска, а? Самое интересное в жизни ещё впереди. А вы сидите, сопли на кулаки наматываете…

Жмуркин чихнул.

Витька и Генка снова отдали свои куртки Жмуркину. Впрочем, ему было и так не холодно – он сидел, обложившись дранкой и прижимая к себе раритетный самовар.

И был счастлив.

И солнце, уже верно показавшееся из-за горизонта, весело пригревало.

– Смотри-ка ты, – кивнул Генка. – Первый раз в жизни Жмуркин сумел закончить то, что начал.

Плот вытянуло к руслу реки и понесло.

К удивлению Витьки, плот держался на воде неплохо, набитые друг на друга доски обеспечили приличную плавучесть. Однако с управляемостью возникли некоторые проблемы. Треугольная форма не способствовала чудесам гидродинамики, плот закручивало по часовой стрелке. Сначала Генка и Витька пытались с этим бороться и гребли вовсю, стараясь выровнять плот, однако потом плюнули и перестали бороться с верчением. Они уселись на сухую дранку, сложенную в центре, и стали смотреть по сторонам. У Витьки кружилась голова, Генка и Жмуркин вращения не замечали. Витька с обидой подумал, что из него космонавта вряд ли получится, а вот из Генки да. Да и из Жмуркина, похоже.

Плот несло по разлившейся реке, хотя от самой реки не осталось ни берегов, ни русла. Мутная весенняя вода, и только. Лес. Мусор. Вывороченные деревья.

Суша тоже иногда встречалась – по сторонам то и дело возникали холмы, не тронутые разливом, они возвышались как горы. Витька предлагал причалить, но Генка сказал, что смысла высаживаться на безлюдную землю нет.

– Лучше поплывём, – сказал он. – Так надёжнее. Рано или поздно нас вынесет к поселению, я не сомневаюсь.

Жмуркин, конечно, сомневался, но не самозабвенно, предположил всего лишь, что разлив может вынести плот куда угодно, в деревню маньяков, к заброшенной штольне с древним злом, если повезёт, в пространственный портал.

– Говорят, они во время разлива везде открываются, – сказал Жмуркин и покрепче прижался к самовару. – Можно попасть в другой мир.

– Да мы давно уже попали, – сказал Витька. – Только ещё не поняли. Вот приплывём к людям, они нас спасут, отправят домой. А там…

– Ты, Витька, как я погляжу, фонтазд. – Жмуркин похлопал самовар по квадратному боку. – В твоём возрасте это лечится трудотерапией, я устрою тебя на лето на бетонный завод.

– Почему фантаст? Я больше про путешествия люблю… Это ты нам всякую чертовщину впаривал, между прочим.

– Фонтазд-фонтазд, – настойчиво сказал Жмуркин. – Ещё расскажи сказку, что мы утонули в той избе. И на самом деле мы – не мы, а духи. Я этих сказок в детстве наслушался. От тебя же. Так что сами вы утонули. А я жив.

Жмуркин похлопал самовар по боку.