Живое - Марина Суржевская

На самом деле тогда мы весьма неплохо провели время.

Я улыбнулась, вспоминая страшилки, которыми мы пугали друг друга, сидя на грязных ящиках.

Теперь, оказываясь во тьме подземелья, я вспоминаю тот навоз и смешные истории о привидениях. И становится совсем не страшно.

Свет моей лампы выхватил из тьмы рисунки. Я осторожно пошла вдоль стены. Безмолвные люди, города, хаос… крылатая девушка, что вот-вот обернется. А вот и эфрим.

– Ну здравствуй, – сказала я, всматриваясь в оскаленную морду и угрожающую позу. Казалось – еще миг, и чудовище набросится, вцепится в горло.

Я со свистом втянула воздух.

– Надеюсь, я безумна меньше, чем тот, кто тебя изобразил, – прошептала я. Поставила лампу у стены и подошла вплотную. Что делать дальше, я не знала. Моя идея была проста и основывалась на предположении о том, что Ржавчина проходит сквозь статую эфрима на стене Вестхольда. Не просто статую, а изваяние, сотворенное двери-асом. Сотворенное Даром. А значит – Мертвомиром, ведь каждый Дар – это часть мира за Дверью.

Рисунки в подземелье безумия, безусловно, создал двери-ас. Талантливый и сумасшедший художник. А значит, есть шанс, что Ржавчина сможет пройти и здесь.

Надо лишь… позвать?

Хотела бы я знать – как!

Прижала ладонь к боку, туда, где под тканью был шрам.

– Эй, ты меня… чувствуешь? Ржавчина, это я. Вивьен. Ты… там?

Чувствуя себя неимоверно глупо, я положила руку на стену. Пальцы ощутили влагу и кажется – плесень. Вот же гадость! В трещинах камней виднелись тонкие бледные шляпки грибницы и парочка мокриц.

И все. Никакого присутствия моего друга.

– Советую тебе немедленно появиться, – сердито прошептала я. – Или я плюну и отправлюсь наверх. Тут недолго и правда подхватить лихорадку или простыть, знаешь ли! Ну же, Ржавчина, давай, это должно сработать!

Ничего.

Я потопталась на месте.

Посмотрела в сторону манящего выхода. И торопливо зашептала:

– Хромоножка, Черный Дрозд, Ржавчина, Проныра…

Лисий Нос и Серый Пес…

Корочка от сыра…

Дождь и Ветер…

Плесень. Мор.

Тень. Башмак…

И Третий…

Камень под моей рукой нагрелся. Или мне чудится от волнения? Нет, он определенно стал теплее. А потом… нарисованная лапа эфрима обрела плоть, и когти расцарапали кожу. Я шарахнулась в сторону.

Я удержала вопль, хоть и с трудом. Нарисованная морда и верх косматого торса выдвинулись вперед, и чудовище жадно втянуло воздух. Раскрыло пасть. Меня затрясло. Змей Двуликий! Что я наделала? А если монстр выйдет из стены и просто откусит мне голову? Вот удивятся февры, обнаружив мое тело в этом подземелье…

Из жуткой пасти с черными деснами и кривыми клыками размером с мой палец донеслось шипение, переходящее в тихий вой. В темных глазах эфрима плясало рыжее пламя.

Я глянула вниз – остальное тело так и не обрело плоть, там был лишь рисунок.

– Тебе не пройти, – догадалась я.

Подалась вперед, всматриваясь в ужасающую рогатую морду.

– Это ведь ты? – с отчаянием прошептала я. – Это ты? Прошу… прошу, ответь…

Еще ближе, почти вплотную. Он снова тихо зарычал. Он не мог говорить. Чудовище не умеет. Его гортань не способна издавать человеческие слова. То, что он сделал в Мертвомире, было за пределом звериных возможностей…

Я встала на носочки и положила руку на его морду.

И вдруг чудовище меня лизнуло. Темно-бардовый шершавый язык прошелся по моим пальцам, оставляя влажный след и слизывая кровь с царапин. Утешение… Так делал Ржавчина, пытаясь залечить мои раны…

И что-то случилось.

Рогатая голова эфрима исказилась, потекла, и вместо нее возникло изумленное лицо моего друга. Он стал старше. Он стал почти незнакомцем, лишь рыжие глаза по-прежнему спорили с пламенем.

– Мелкая, – словно не веря, прошептал он, протягивая ко мне руку. Руку! Человеческую!

Наши пальцы сплелись, и Ржавчина хрипло втянул воздух. Он выглядел ошарашенным и удивленным не меньше, чем я. Часто моргал, словно его глаза никак не могли привыкнуть к скудному свету. Притянул меня к себе, зарылся пальцами в волосы, всматриваясь в лицо. Жадно. Я тоже рассматривала его. Подбородок и щеки парня покрывала темно-рыжая щетина, на лоб падали отросшие пряди волос, черты стали резче и мужественнее. Линия подбородка обрела взрослую твердость, а взгляд – жесткость.

В моих воспоминаниях все еще жил подросток. Сейчас я видела молодого мужчину.

– Это ты? – я удержала предательский всхлип. – Это правда ты? Я так ждала… искала… кибитки эти… Четыре года… я ничего не понимаю! Скажи что-нибудь?

– Вив, – прошептал он. – Вив.

Кажется, на большее его не хватило.

Прижался лбом к моему лбу, тяжело и хрипло дыша.

– Соскучился… Моя… Вив.

Каждое слово ему приходилось сипло выдавливать. Он забыл, как говорить…

– Здесь… мало Мертвомира, мне… не хватает… сил. Статуи… Маяк. Найди… Не могу… без тебя…

И исчез.

На камнях остался лишь серый рисунок эфрима.

Я сползла на пол, тупо глядя на изображения безумного художника. Ржавчина сказал – маяк. Вероятно, там тоже есть древняя статуя. Одна проблема – как мне туда добраться?

В задумчивости я подобрала лампу и побрела к выходу. На миг задержалась возле нарисованной фигуры с занесенным мечом. Странные символы незнакомого языка заменили на лице рот, нос, глаза… Такие же непонятные знаки виднелись в других местах. Передернув плечами, я взобралась на платформу и дернула рычаг.

Общий сбор февров закончился, но Верховный решил этим не ограничиться. Младший состав отправили на учения, а старший попросили задержаться. Я стоял в первом ряду – как всегда. Правда, мыслями я сегодня был далеко. Клятые мысли снова и снова возвращались в сегодняшнее утро. И к моим выводам.

Но древние клятвы карателей по-прежнему задевали что-то глубинное.

«Спокойные снаружи, жесткие – внутри. С истиной к свету. Стойко за слабых, бесстрашно – за праведных, безжалостно к проклятым… Наш Дар – во благо, наш нож – во имя справедливости. Наши кости принадлежат Двериндариуму. И до последнего вздоха…»

Лаверн едва заметно повел плечом, привлекая внимание к словам Верховного. Я сосредоточился. Стивен Квин выглядел как обычно – бесстрастным и сосредоточенным. Холодные серые глаза буравили вытянувшихся перед ним легионеров.

– …Орден Крови годами ведет свою преступную деятельность в надежде сокрушить Империю и Двериндариум. Его последователи ведут охоту на наши секреты и наших воинов, а их цель – завладеть Дверью, чтобы единолично владеть ее Дарами. Легионы февров охраняют святыню уже пять веков, так будет и впредь. Легионы Двери несокрушимы. Передо мной стоит часть великой Лиги Карателей – лучшие из лучших, февры, давшие пожизненную клятву служения. Ваша сила, ваша мощь, ваши Дары защитят Империю и Двериндариум от любой угрозы.