Камень во плоти - Корнелия Функе

– Постой! – окликнул его Джекоб. – Тут всегда лодка была у берега. Где она?

Но карлика уже и след простыл. Уилл, не отрываясь, созерцал свое отражение в воде. Джекоб бросил в это темное зеркало камень, но отражение распалось лишь на миг и тут же всплыло снова, подернутое рябью волн и оттого еще более жуткое.

– Еще бы чуть-чуть, и я бы убил тебя там, в ущелье. – Голос Уилла настолько огрубел, что уже почти не отличался от гортанного говора гоилов. – Посмотри на меня! На какое бы чудо ты тут ни надеялся, для меня все равно уже поздно. Признай это наконец.

Клара смотрела на них молча. Колдовство фей, словно цветочной пыльцой, окутало ее всю мягким матовым ореолом. Но Уилл, похоже, даже этого не замечал.

Где же Уилл, Джекоб? Где ты его оставил? В шелесте листвы Джекобу почудился голос мамы.

Уилл отшатнулся, словно испугавшись снова его ударить.

– Отпусти меня к ним.

За деревьями садилось солнце. Его последние лучи играли в волнах озера расплавленным золотом, а водяные лилии уже раскрывали свои бутоны, готовясь нежной белизной лепестков встретить темноту ночи.

Джекоб отвел Уилла от воды.

– Жди меня здесь, на берегу, – приказал он. – Стой тут и не двигайся с места. Обещаю тебе: я скоро вернусь.

Лиса прижалась к его ногам. Шерсть дыбом, угрюмый взгляд прикован к острову.

– Чего ты ждешь, Лиса? – окликнул Джекоб. – Ищи лодку.

Лодку Лиса нашла. И на сей раз даже не попросила Джекоба взять ее с собой. Но когда он садился, она вдруг впилась зубами ему в руку – больно, до крови.

– Это тебе на память, чтоб меня не забыл, – рыкнула она, но в глазах ее он опять увидел все тот же страх потерять его навсегда.

Три года назад, когда она нашла его тут, в лесу, полумертвого, феи ее прогнали, и она чуть не утонула, попробовав добраться до острова вплавь. Но все равно ждала целый год, покуда он был там, на острове, позабыв все на свете, и ее тоже. И вот теперь она опять осталась на берегу, почти черная в сумерках подступающей ночи. Клара тоже стояла под ивами, и даже Уилл на сей раз смотрел ему вслед.

Для меня уже поздно. Волны, плескавшие о борт лодчонки, казалось, повторяют за Уиллом эти слова. Но кому еще по силам снять заклятие Темной Феи, как не ее сестре? Джекоб тронул медальон у себя на груди. Цветочный лепесток, в нем хранившийся, был сорван в тот самый день, когда он ее покинул. Лепесток делал его для феи невидимым, как бы лишал его тела, которое она так полюбила. Обычный лепесток. Она сама подсказала Джекобу, как от нее спрятаться. Тем, кого любят, феи выдают все свои тайны. Во сне. Надо только уметь спрашивать.

По счастью, лепесток скрывал его и от остальных фей тоже. Пряча лодку в прибрежных камышах, он уже успел заметить четырех. Они стояли по пояс в воде, распустив по волнам свои длинные волосы, словно сети, сотканные темнотой ночи. Но Миранды среди них не было. Одна пристально посмотрела в его сторону, и Джекоб возблагодарил судьбу за то, что пышный цветочный ковер делает его поступь почти столь же бесшумной, как у Лисы. Ведь он своими глазами видел, как они превращают мужчин в трын-траву или в рыб. Цветы под ногами были той же темно-небесной синевы, что и колокольчики, приглянувшиеся Кларе, и даже медальон не спасал от воспоминаний, которые пробуждал в нем их вкрадчивый аромат. Осторожнее, Джекоб! Он пощупал кровавый след от зубов Лисы у себя на тыльной стороне ладони.

Уже вскоре ему попались на глаза первые сети, сплетенные для фей молью и натянутые между деревьями, – тончайшие, узорчатые, словно крылышки стрекозы, они образовывали нечто вроде шатров, где даже при свете дня царила темень, будто сама ночь застревала в их мельчайших ячейках. Феи спят под ними, только когда солнце появляется на небе, но лучшего места, чтобы дождаться Миранды, Джекоб придумать не мог.

Красная Фея. Так ее обычно называют. Впервые он услышал о ней от пьяного наемника, чьего друга она заманила к себе на остров, а тот, когда вернулся, утопился с тоски. Таких историй рассказывали про фей уйму, хотя мало кому привелось видеть их наяву. Некоторые вообще считали их остров царством мертвых, но феям неведомы ни человеческая смерть, ни отмеренный срок человеческой жизни. Миранда потому только называла Темную Фею сестрой, что все они в один и тот же день вышли из вод озера. Откуда ж ей понять, что он чувствует, видя, как родной брат превращается в гоила?

Призрачный шатер, где на целый год сомкнулись начала и концы его жизни, цеплялся теперь своими паутинными стенками за его платье, пока он искал полог. Едва глаза Джекоба привыкли к царящей внутри темноте, как он испуганно отпрянул при виде мирно спящей на мшаном ложе фигурки. Она ничуть не изменилась. Ну конечно. Они ведь не стареют. Кожа белее лилий в озере, волосы чернее ночи, которую она так любит. Ночью и глаза у нее были черные, зато днем становились то голубыми, как небо, то зелеными, как гладь озера, когда в ней отражаются плакучие ивы. Как она прекрасна! Слишком прекрасна для человеческих глаз. Не тронутая ни временем, ни тленом, что время несет. Однако рано или поздно человеку хочется ощутить под рукой такую же смертную плоть, какую он ощущает в собственной телесности.

Джекоб выпростал медальон из-под рубашки и стянул цепочку с шеи. Едва он положил медальон к ней на ложе, Миранда пошевельнулась, и он отступил на шаг, когда она прошептала во сне его имя. Похоже, сон был не очень хороший: уже вскоре Миранда вздрогнула и открыла глаза.

Как прекрасна… Джекоб нащупал лисий укус у себя на руке.

– С каких это пор ты спишь по ночам?

В первый миг она, кажется, решила, что все еще видит сон и только там, во сне, проснулась. Но потом заметила подле себя медальон. Открыла крышку, вынула лепесток.

– Так вот, значит, как ты от меня спрятался. – Джекоб никак не мог понять, что написано у нее на лице. Радость. Гнев. Любовь. Ненависть. Должно быть, всего понемногу. – Кто же это тебе подсказал?

– Ты сама.

Стайка моли порхнула ему прямо в лицо, когда он сделал шаг в ее сторону.

– Ты должна мне помочь, Миранда.

Она встала, отряхивая с себя стебельки мха.

– Я стала спать ночами, потому что ночи слишком напоминали мне о тебе. Но это поначалу так было. А сейчас – всего лишь скверная привычка.

В темноте крылышки ее моли отсвечивали красным.

– Я вижу, ты пришел не один, – сказала она, растирая лепесток водяной лилии между пальцами. – И ты привел с собой гоила.

– Это мой брат. – На сей раз, когда он сделал шаг в ее сторону, моли его пропустили. – Это заклятие феи, Миранда.

– Ты не к той фее пришел.

– Но ты должна знать, как снять эту порчу.