Украина - противостояние регионов - Александр Широкорад

К середине XIX века в Крыму работало двадцать суконных фабрик, значительно увеличилось производство зерна и табака. В первой половине XIX века на полуострове ежегодно добывалось от 5 до 15 млн. пудов соли, которую вывозили как в центральные губернии России, так и за границу. Ежегодно вывозилось до 12 млн. пудов красной рыбы.

К 1828 г. в Крыму насчитывалось 64 предприятия обрабатывающей промышленности, а к 1849 г. их стало уже 114.

По данным А.Р. Андреева, к 1863 г. в Крыму проживало 141 667 татар. «Русских поселенцев государственных крестьян внутренних губерний к началу 1863 года, по сведениям министерства государственных имуществ, было всего в губернии 29 246. Малороссиян и великороссиян из Молдавии и Турции к 1863 году в губернии считалось всего 7797 обоего пола. Болгар переселилось 17 704 обоего пола. Тогда же в трех колониях Перекопского уезда водворились чехи из Богемии в числе всего 615 обоего пола. Население Таврической губернии в начале

1864 года состояло из 303 001 мужского и 272 350 женского пола, всего 575 351 обоего пола, живших в 2006 поселениях с 89 775 дворами»[55].

Замечу, что посчитать численность малороссиян в Крыму и в Новой России (то есть в Херсонской, Таврической и Екатеринославской губерниях) весьма сложно за отсутствием статистики. С татарами, немцами и поляками все проще. Ведь в царской России людей никогда не делили по национальностям, а только по вероисповеданию. Так, например, для евреев никогда не было черты оседлости или процентной нормы поступления в высшие учебные заведения. Такие ограничения были лишь для «лиц иудейского вероисповедания». Заплатил еврей 3 рубля (обычная такса того времени) попу, и в качестве православного оный еврей мог жить где угодно и не попадал ни под какую норму.

Соответственно, крымские татары в статистике шли как мусульмане и как категория населения, освобожденная от воинской повинности.

А вот русские и малороссы были православными, и их нигде не делили в статистике. Дореволюционных русских историков деление на русских, малороссов, белорусов, рязанцев и поморов тоже, естественно, не интересовало. Поэтому практически любые статистические данные о числе малороссов в Крыму и в Новой России взяты с потолка «украинствующими» историками второй половины XIX — начала XX веков.

Еще раз напомню читателям, что к 1784 г. Малороссия представляла собой бывшую Гетманщину, то есть узкую полоску земли у Днепра от Киева и выше. Выходцы их этой области к 1800 г. не составляли и 5 % населения Крыма и Новороссии.

К великому сожалению, ни царские, ни советские, ни современные либеральные историки не соизволили посчитать, сколько податей платила территория бывшей Гетманщины с 1784 по 1800 год. А если из суммы доходов с Малороссии вычесть государственные расходы на нее, то есть на содержание войск, ее защищавших, на управление, строительство казенных зданий, дорог, здравоохранение, народное образование и т. п., то неизвестно, окажется ли результат вычисления положительным или будет отрицательным. На мой взгляд, если и положительным, то все равно близким к нулю. Это, кстати, типично для Российской империи. Она в большинстве случаев вкладывала в окраины больше средств, чем те давали.

Характерный пример — Царство Польское с 1815 по 1891 год сидело на шее Центральной России, то есть расходы на него существенно превышали доходы. Нет оснований полагать, что с Малороссией было иначе. Кстати, денежные затраты на Новую Россию и Крым не поздно посчитать и сейчас. Я много месяцев провел в Военно-историческом архиве, изучая дела о постройке русских крепостей. Там даже постройка паршивого сарая посчитана с точностью до одной копейки. Дело за желанием Кремля, отмашки которого достаточно, чтобы наше воинство историков занялось делом и предъявило Киеву внушительный счет.

Итак, Крым и дикая степь к середине XIX века превратились в цветущую губернию России. Там были построены десятки городов, основаны сотни селений. И сделано это было великороссами на деньги, собранные в виде налогов по Центральной России и Сибири.

Согласно русско-польскому договору «о вечном мире» 1686 года на Правобережье Россия присоединила маленький, но очень ценный правобережный анклав — Киев и Печерский монастырь с окружавшей его территорией, ограниченной речушками Ирпенью с севера и Стугной с юга и оканчивающийся на западной окраине окрестностей Киева у местечка Васильково (крайний западный пограничный пункт России до конца XVIII века).

Южнее устья реки Тясмины и до Запорожья территория по левую сторону Днепра принадлежала фактически и формально Войску Запорожскому, которое, согласно мирному договору, ставилось в вассальную зависимость с этих пор только от России и в отношения которого с Россией польский король обязался не вмешиваться.

Отдельно был решен вопрос о принадлежности разоренных многолетней войной XVII века украинских городов на правой стороне Днепра, откуда бежало все население. Поскольку поляки не захотели уступать их России, то было постановлено, что города Ржищев, Трактемиров, Канев, Мошны, Сокольня. Черкасы, Боровица, Бужин, Воронков, Крылов и Чигирин, а также вся прилегающая к ним территория от местечка Стайки до устья реки Тясмин не будут ни заселяться, ни восстанавливаться и останутся пустынными до тех пор, пока сейм и король не дадут полномочия на окончательное решение их судьбы, и потому дело об этой территории откладывалось обеими сторонами до лучших и благоприятных времен.

Фактически на Правобережье, особенно в его южной части, власть польских магнатов к 1686 г. была номинальной. Что же касается королевской власти, то она была номинальной во всей Речи Посполитой. Реальная власть на Правобережье принадлежала казацким старшинам.

Польский король Ян Собеский для борьбы с турками решил возродить на Правобережье казачество. В 1683 г. он приказал шляхтичу Куницкому начать набор казаков, и к концу года таковых набралось около 8 тысяч. Но в начале 1684 г. казаки убили Куницкого и выбрали своим гетманом Могилу.

Но к 1686 г. уже ни Могилы, ни единого командования у правобережных казаков не было, а значительная часть Правобережья оказалась под властью самозваных казацких полковников. Наибольшую известность среди них приобрел Семен Филиппович Гурко, получивший Прозвище Палий, то есть поджигатель.

Палий сделал своей резиденцией город Фастов или, как его тогда называли, Хвастов. Палий в молодые годы жил в Сечи и всегда поддерживал тесные связи с запорожцами.

Полякам как-то удалось схватить Палия и заключить его в башню в городе Немирове. Но Семен смог бежать оттуда. Освободившись, он узнал, что Фастов захвачен частной армией католического епископа. Палий собрал казаков, взял Фастов и перебил там всех ксендзов. Именно с тех пор он стал непримиримым врагом католической церкви.