В волчьей шкуре - Сергей Зверев

«Умная подсказка, – согласился с автором Файзулла. – И что дальше?»

«– При составлении своих планов партизаны должны следить за тем, чтобы не нарушались законы Корана;

– во имя великой цели освобождения своего невинного и угнетенного народа партизаны должны проводить свои акции против неверных везде, начиная с самого малого и кончая поджогами домов и государственных учреждений, складов, мостов, организацией террористических актов против представителей органов власти;

– партизан должен помнить, что основной заповедью является: убить противника и не дать убить себя; для этого надо хорошо владеть своим оружием, маскироваться, правильно выбирать позиции, рыть окопы, передвигаться на поле боя».

«Прав был Фарид, психологическая подготовка борьбы мятежников построена на серьезной идеологической основе. Афганских людей учат не только убивать, но и вбивают им в голову, что необходимо убивать. В апреле, когда мы вошли в Панджшер, Ахмад Шах нас уже ждал и превратил поле боя в минные поля, оставив против нас всего лишь кучку людей. А они хорошо знали свое дело, пару раз пальнув по колонне или группе советских солдат, прятались, оставляя нас наедине со скрытыми минами. Кстати, это хорошая идея. Знать бы только, где их тропы».

Файзулла встал, но не пошел в пещеру, а, прикрыв глаза, подставил лицо солнечным лучам и чего-то ждал. Что-то подсказывало ему: в любую секунду что-то обязательно произойдет. Что?

Запах жареного мяса приятно щекотал ноздри. Сглотнув слюну, крикнул:

– Айван, а где Фархад Азиз?

– Прячется от тебя, – услышал он голос Айвана.

– Бисмилляяхир-рахмаанир-рахииим… – нараспев произносил Фарид.

Слушая его тонкий голос, Файзулла делал вид, что он тоже молится, слово в слово повторяя одними губами его слова.

– Къуль хува Аллааху Ахад…

Утренний намаз больше никто из их отряда не совершал. А вот Файзулла был обязан это делать, так как моджахед, приведший его в отряд, сказал при всех, чтобы он не забывал Аллаха.

Понял ли его слова кто-то из наемников, трудно сказать. Фарид знал, что европейского типа лицо еще не говорит о том, что этот человек христианин или католик, или вообще безбожник. Так же, если человек не хочет показать, что он владеет тем же фарси или пушту, то этого и не узнаешь, даже если будешь хорошим психологом.

– Лям йалид ва лям йууляд… – а здесь, как назло, он неправильно растянул губы и вместо мягкого произношения, звучащего как «ю-ю», пропел «у-уляд».

– Ва лям йакулляхуу куфуван ахад, – продолжал Фарид.

Но теперь Файзулла, боясь допустить следующую ошибку в произношении молитвы, перестал водить губами в произношении этих слов, а закатив вверх глаза, смотрел в небо, словно стараясь там рассмотреть фигуру или лицо Аллаха. Нет, он был не против этой веры. Он был против тех, кто заставлял людей не верить в Бога. Одни верили Ленину, другие Сталину, третьи Гитлеру. Но это всего лишь люди, инквизиторы, которые наказывали людей за то, что те не верили им. Да, они хотели встать на место Бога, забывая, что они – это всего лишь лист. Лист, который вот-вот упадет с дерева и будет затоптан, залит водой и засыпан грязью. И никогда он не вознесется, он сгниет, а солнце, которое он пытался закрыть своим мелким тельцем, больше его в триллионы раз, оно имеет огромную энергию, дающую жизнь, и бессмертно. Но и Оно, Солнце, как и Земля, на которой они живут, созданы Богом. Так говорил ему один старый немец, работавший в их военном училище истопником.

И Федор верил ему и его историям о людях, просивших Бога избавить их от неизлечимой болезни, когда врачи на них ставили крест, и они благодаря своей вере спасались.

Федор вспомнил свою нянечку, которая постоянно молилась и говорила, что Бог, он есть в душе каждого, только нужно хотеть, чтобы он был с тобою, и тогда ты найдешь своих родителей. И Федор верил ей, постоянно молясь иконе Божией Матери, и его нашла мама Рэт. Она забрала Федора к себе, и он был самым счастливым человеком на земле. И один раз она не пришла с работы. Ее сбил пьяный водитель на грузовике.

Похоронив ее, Федор вернулся в детский дом, но только уже не просил Бога, чтобы он ему нашел новую мать. Он просил Бога о том, чтобы он забрал его мать Рэт к себе в рай и она забыла о горе, которое разорвало их отношения с сыном, но не любовь.

И вот сейчас он читает Суру, которая называется «Ихлас», как перевел ее Фарид, «Очищение веры». И он, Файзулла, то есть Федор, понимает, что, говоря слово «Аллах», он говорит Бог, так как БОГ един, так ему говорил и старый немец – истопник, и баба Нюра, их нянечка в детдоме.

– Ва лям йакулляхуу куфуван ахад, – продолжал свою молитву Фарид.

Легонько согнав со своего мокрого от пота лица осу, Файзулла вспомнил, что Фарид взял и вторую весточку, которую оставил ему неизвестный человек. Но он сказал, что это не так, там весточки не было, а только старый патрон, оставленный, скорее всего, его предшественником. Он был пуст.

А сегодня отряд Файзуллы должен предпринять новую попытку напасть на базу Торака. Айван со своей группой уже выдвинулся к базе Саадр ад-Дина и забрал с собой мальчишку. И он сейчас, пытаясь делать вид, что шепотом повторяет слова Суры, снова обратился к ангелам божьим, чтобы они поняли его поступок, который он сейчас заново совершит, убивая не только своих врагов, но и врагов народа, простого афганского люда. Он просил Деву Марию, чтобы Она отвернулась в этот момент от него и не видела, как он будет воевать. Так Ей будет легче простить его, если когда-нибудь Она сможет это сделать.

И невольно думая об этом, он прошептал:

– Прости меня, Дева Мария, за поступки, которые я сейчас могу сделать. Я воин, и я против тех, кто угнетает народ. Прости меня, Дева Мария. Аминь!

* * *

Усса первым обнаружил подземную тюрьму, в которой душманы содержали пленных и тех двух женщин, захваченных из автобуса. На то, что они сделали с одной из них, без содрогания нельзя было смотреть. Ее распяли на трех досках, вертикально упертых в каменную глыбу, и рядом с ней лежал избитый или убитый мужчина. Скорее всего, это тот человек, который пришел выкупать ее.

Как сейчас им не хватало мальчишки. Фархад Азиз смог бы подсказать, это человек из их кишлака или нет.

– Олд мэн, – прошептал Усса.

Файзулла не обладал таким зрением, как Усса, но он понял, что тот сказал: «Старый мужчина». Неужели это один из тех аксакалов – старейшин из кишлака, в котором жил спасенный мальчишка? Хотя, может, все и не так.

Усса, как куница, с легкостью и бесшумно перебирался с камня на камень, спускаясь вниз, к логову душман. Грин – за ним, он так же легок и гибок, как Усса. Файзулла со Смитом остались на своей позиции и не сводили глаз с трех моджахедов, сидящих на широком валуне и о чем-то переговаривающихся между собой. Нет, они не слышали, как приближаются к ним Усса с Грином.