Обмануть себя - Наталья Рощина

— Хочешь, поедем вместе? Не знаю, почему я раньше не сообразил. Ты ведь так хотела в Москву. Поедем, остановимся в хорошей гостинице. Пока я буду заниматься своими делами, погуляешь по столице. Поедем?

— Нет, спасибо. Я не поеду. Тебе будет спокойнее одному. Это не тот случай. Надеюсь, когда-нибудь это произойдет, и мы будем вместе совершать экскурсии. И Димку возьмем. Поезжай, улаживай все проблемы, а за нас не переживай, — Валя приподнялась на цыпочки и поцеловала Вадима в кончик носа. У Беловых это считалось выражением безграничной нежности. В ответ Вадим крепко прижал ее к себе, запрокинул голову и шумно выдохнул.

— У нас все хорошо, Сергеевна, слышишь?

— Да, я слышу, — закрыв глаза, тихо ответила Валя. — Просто скажи, что любишь, шепотом, глазами — я и тогда услышу.

— Валюша, не сегодня.

— Прозвучало как «никогда», — Вале стало неприятно, что она словно выпрашивала признание в любви. Ей не составляет труда говорить слова нежности. Может быть, потому, что они идут от сердца, не надо долго подбирать их. — Как хочешь. Не буду брать с тебя пример. Мне всегда доставляет удовольствие признаваться в своих чувствах. Я тебя люблю, будь осторожен на дороге и в словах не только со мною.

— Вот на этом и остановимся, — Вадим поцеловал Валю в макушку, мягко отстранил от себя и быстро вышел, громко закрыв входную дверь. Этот звук неприятно резанул Вале слух, она непроизвольно вздрогнула и прижала руку к сердцу. Обычно она подходила к окну, провожая мужа взглядом, пока он не скрывался из виду, но сегодня она стояла в коридоре, не в силах пошевелиться. «У нас все хорошо… Кого он пытается в этом убедить? Себя, только себя», — Валя провела рукой по лицу, медленно зашла в спальню. Ее взгляд остановился на разостланной кровати: хранящие отпечатки прикосновений подушки, одеяло с загнутыми с двух сторон углами. Вале захотелось лечь на место Вадима. Она так и сделала: закрыв глаза, подтянула одеяло повыше и постаралась расслабиться. Потом повернулась на живот и обняла подушку обеими руками. Она сразу почувствовала запах Вадима и решила, что все дни его командировки будет спать именно здесь. Улыбнувшись, она вспомнила, как мама всегда говорила: «Лягу на твою подушку и узнаю все твои мысли». Валя замерла, попытавшись ни о чем не думать, словно освобождая голову от всего, что могло помешать мыслям Вадима очутиться в ее власти. Но конечно же ничего подобного не произошло. Повернувшись на другой бок, Валя представила себе, как он сейчас сидит за рулем и автомобиль уносит его все дальше, дальше. Ей всегда нравилось наблюдать за его красивым профилем и невозмутимым выражением лица, когда Вадим вел машину. Он всегда уверен в себе. Весь его облик постоянно говорит об этом, заставляя любого человека после нескольких минут общения поверить в то, что перед ним самый удачливый, разумный, обаятельный мужчина. Валя знала, что на людей он производит только такое впечатление.

Открыв глаза, она поняла, что заснуть ей больше не удастся, и уставилась в потолок: несмелый солнечный луч совершал неспешное путешествие по его идеально гладкой поверхности. Валя машинально следила за ним, погрузившись в свои мысли о Вадиме. Пожалуй, он таким и был — баловень судьбы, которого природа ни в чем не обделила, а кое-чем вознаградила в избытке. Чуть-чуть меньше желания перемен, чуть-чуть больше ответственности — и портрет Белова был бы идеальным. Но Вадима эти «чуть-чуть» не беспокоили, а близким не удавалось изменить его. Он шел по жизни с гордо поднятой головой, не задумываясь о завтрашнем дне, пытаясь выжать все из дня насущного. Он старался удовлетворять свои капризы, но не всегда это проходило безболезненно для окружающих. Вадиму многое прощалось. Красивому человеку легко получить прощение.

Валя почувствовала, как мысли ее резко меняют направление. Она хотела наполниться до краев самыми светлыми ощущениями: улыбнулась, вспоминая, каким нежным, внимательным и немного испуганным ожидал он ее на ступеньках роддома. Он так и не отдал ей букет цветов, продолжая крепко сжимать его в одной руке, а другой осторожно отвел белоснежный накрахмаленный уголок, прикрывавший личико малыша. Валя не могла забыть, как удивленно взметнулись вверх его брови и дыхание сбилось. Он казался таким беззащитным. И только через какое-то время его отношение к сыну стало похожим на то, чего ожидала от него Валя. Он стал заботливым отцом, полностью взявшим на себя ответственность за свою семью. Вале было приятно видеть его и растерянным, и сильным. Она любила его, стараясь показать, что ее чувства не изменились с рождением Димки. Вадим так переживал, что с появлением малыша он сам перестанет быть центром внимания. Скольких сил стоило ей поддерживать в нем уверенность в этом. Валя поняла, что все эти годы помогала развиваться в душе Вадима капризам маленького, избалованного ребенка, каким он был всегда. Мир вращался вокруг него, когда рядом были заботливые Галина Матвеевна и Петр Петрович, когда в недолгой роли его супруг оказывались Регина и Марьям. Валя четко помнила их необычные имена, стараясь не просить воображение рисовать ей внешность бывших жен ее мужа. Может быть, он расставался с ними тогда, когда понимал, что не получит от них той бесконечной заботы и внимания, от которых так нелегко отказаться единственному, долгожданному ребенку слишком ответственных родителей? А может быть, они сами уходили от него, когда замечали, что муж перестает уделять им должное внимание, обременяя их своими капризами? Наверняка они не смогли долго терпеть его противоречивый, переменчивый характер и постоянную готовность отвернуться, не замечать никого.

Вздохнув, Валя села, обхватила колени руками. За несколько минут внутреннего монолога она пришла к выводу, что никто не любил его так, как она. Мама не в счет — ее чувства на уровне инстинкта, они не подлежат обсуждению и не подвергаются сомнениям. А вот женщины, дарившие себя ему и получавшие что-то взамен, наверное, не были удовлетворены. Они не отдавали ему в безвозмездное пользование свое сердце и душу. Они всякий раз хотели что-то получить взамен, а ей ничего не нужно. Ей как женщине нужно только его внимание и любовь, такие, на которые он способен. Она не хотела замечать других мужчин. Ни их самих, ни заинтересованных, сладких взглядов, обращенных в ее сторону. Она с самого начала сказала себе, что ей несказанно повезло — такой красивый, умный, веселый молодой мужчина обратил на нее, провинциальную толстушку, внимание. Валя была благодарна ему за это и верила, что их союз непоколебимый, желанный, а уж сделать все, чтобы сохранить его, она была готова на все «сто». Она хранила верность любимому супругу и полностью отдавала всю себя заботам о доме, семье. При этом она не чувствовала себя ущемленной. За исключением некоторых промежутков времени, когда она действовала автоматически, застыв в ожидании: Вадим отдалялся, а значит, все теряло смысл.

В отличие от жены, Белов не задумывался над такими понятиями, как верность, ущемление интересов, светлое будущее. Он не любил загадывать, давно убедившись, что зачастую желаемое не совпадает с тем, что получаешь. Так не лучше ли жить сегодняшним днем, оставляя право божественному провидению писать сценарий загадочного, близкого и далекого будущего? Лишь иногда отступал он от правила, когда ввязывался в жаркие споры о бизнес-планах с Проскуриным. Вадим очень любил напомнить товарищу, что именно с его подачи их проект не потерпел фиаско, ведь безудержная фантазия Кости всегда компенсировалась трезвым расчетом Вадима. Пожалуй, таким фундаментальным, думающим, ответственным Белов был только в работе, а в быту от него не стоило ожидать чего-то подобного. В житейских ситуациях он практически всегда полагался на эмоции, не желая слышать голоса протестующего разума или советов со стороны. Для него не существовало понятие компромисса. Он оставлял это Вале, родителям, всем, кто хотел быть с ним рядом.