Сибиряк. В разведке и штрафбате - Юрий Корчевский

– Сами будете вставать – меня разбудите, – остался непреклонным политрук.

– Так точно! И бинокль вам взять надо, а фуражечку в землянке оставить.

– Это что же ты, товарищ красноармеец, хочешь, чтобы я не по форме одет был?

– Пилотку можно надеть. А еще лучше – маскировочный костюм с капюшоном, как у нас.

– Вы что себе позволяете? Старшего по званию и должности учить? Распустились тут! – политрук явно обозлился.

Снайперы замолчали. Действительно, хочет человек рисковать – его дело.

Еще до рассвета они вышли на «охоту» – на крайний правый фланг своей дивизии. Сюда снайперы ходили редко, уж больно далеко топать. Зато немец здесь должен быть непуганый.

Как всегда, выбрали позицию и залегли. Саперной лопаткой Алексей аккуратно подрезал дерн и вырыл себе мелкий, сантиметров на тридцать глубиной – только втиснуться – окопчик.

Виктор залег в ложбинку справа, младший политрук забрался в воронку слева.

Когда они еще только шли на позицию, Алексей попросил политрука без нужды не высовываться.

– Как только выберем цель – предупредим, чтобы вы, товарищ младший политрук, в бинокль увидели – есть попадание или нет.

– Опять учить вздумали? Я скажу вашему командиру взвода, пусть он вас поучит субординации. Вечно у разведчиков вольница!

Виктор толкнул напарника локтем – молчи, мол, плетью обуха не перешибешь. Обычно так вели себя люди неопытные, прибывшие на фронт недавно и не слушавшие тех, кто успел повоевать. И они гибли первыми. Закончить училище и иметь теоретические знания – это одно, но жизнь иногда заставляет знать и уметь другое. В каком училище учат, что на передовой нельзя прикуривать троим от одной спички? Двое благополучно закуривали, а третьего убивали, поскольку немцы успевали в темноте прицелиться.

Вот и сейчас политрук поднял голову, положил локти на землю и поднес к глазам бинокль. Откуда снайперам и политруку было знать, что именно на этом участке фронта вышел на свою охоту прибывший сюда немецкий снайпер? Пропустить такую лакомую цель, как командирская фуражка и бинокль, было решительно невозможно.

Издалека хлопнул выстрел.

Алексей сразу нутром почуял недоброе. Он повернул голову налево и увидел: политрук готов. Выстрелом фуражку сбило с головы, затылок превратился в кровавое месиво.

Алексей сплюнул и выматерился, что делал исключительно редко. Выстрел был точный, стало быть – стрелял профессионал. И теперь им, поскольку позиция обнаружена, надо сидеть тихо, как мышам.

– Вить, политрук наповал!

– Я уже понял. Только немца не вижу, хорошо замаскировался, гад!

– Поосторожнее, он профи!

Они осторожно осматривали «нейтралку», но немца не обнаружили, хотя буквально «облизали» каждый бугорок, каждое деревце и каждый кустик.

Лежать им пришлось до вечера – обоим хотелось жить. Когда стемнело, они вынесли тело политрука в траншею.

– Ох, твою мать! Мне в штаб теперь сообщать надо! – схватился за голову командир роты.

– Дальше фронта не пошлют, а вы и так уже здесь! – дерзко ответил Алексей. Хамить не следовало, поскольку младший политрук сам подставился под пулю. Но в России всегда отвечал стрелочник, и командира роты могли понизить в звании или должности. Вот только с роты убрать не могли – командовать и так было некому.

А в землянке их заждалась другая пара. Встретили очень тепло, в котелках стоял уже остывший обед.

– Чего-то вы задержались, братишки! Мы уже переживать стали – не случилось ли чего?

– Случилось. Снайпер немецкий появился. Вчерашнего политрука, что с нами пошел, – наповал в голову. Правда, он сам подставился: высунулся и схлопотал себе пулю в лоб.

– Может, случайность? Шальная пуля?

– Судя по звуку, стреляли издалека. Не верю я в такие случайности, снайпер это. Теперь, чтобы самим выжить, надо его в первую очередь уничтожить.

– Он один?

– Кто знает? Может, как и мы – пара.

В землянке повисла тишина. Снайпер – противник серьезный.

– Обнаружить бы его и минометами накрыть! – предложил Балабанов.

– Для этого нужна связь с батареей – рация или линия связи и телефон. Как ты себе это представляешь? И, кроме того, на батарею в день по четыре-десять выстрелов дается, не больше. Не хватит боеприпасов.

– Вот незадача! Тогда надо самим!

– Предложи.

– Рассредоточиться по фронту – метров через сто. Кто-нибудь из нас да увидит.

– Может быть, повезет, может – нет.

Задумались. Снайперы выходили на позиции рано утром, даже затемно. На месте маскировались, и заметить их было сложно.

– Солнце же в его сторону светило. Что, и бликов не было?

– Не было.

– Ага, он что – дурак? Небось после выстрела оптику чехлом закрыл, чтобы не отсвечивала.

– Меня вот что беспокоит. Он наверняка свободен выбирать место засады. Сегодня на одном участке, завтра на другом… Так мы его долго и без толку выслеживать будем. Вот увидите, он завтра на другом участке обороны появится. Убьет кого-нибудь и затихарится.

– Ты, Алексей, что-то предлагаешь?

– Мысль появилась.

– Ну-ка, ну-ка, послушаем…

– Охотник на охоте – на тех же уток – дичь манком приманивает. Вот и с ним бы так…

– Хочешь кого-то из нас под выстрел подставить? – возмутились парни.

– Нет. Всем четверым оборудовать позиции на одном участке. И каждый день, проявляя себя, заваливать там по фрицу. Немец клюнет. А вместо манка использовать чучело. Набить маскировочный костюм старым тряпьем, каску напялить, а вместо бинокля зеркало пристроить – бликовать лучше будет.

– Немца за дурака не держи – не купится.

– Почему?

– Твое чучело замаскировать надо, но небрежно. А кроме того, оно шевелиться должно, пусть изредка – по неподвижной цели он стрелять не будет.

– А если веревку привязать и дергать?

– Или на палку посадить и шевелить?

– Оба варианта сгодятся, только ведь с чучелом кто-то сидеть должен, чтобы его шевелить.

– Да любой из нас!

– Хорошо, решено. А остальным троим глаз с «нейтралки» не сводить! Он не дух, не призрак, и выстрел его засечь можно, если хотеть.

Алексей и Виктор поели, а потом дружно стали заниматься планом. Нашли старый, изодранный маскхалат, набили его тряпьем. Долго не могли решить, как сделать голову. Потом догадались сбегать на кухню и взять большую жестяную банку из-под тушенки. Водрузив все на палку, они грязью нарисовали глаза и рот. Тонкой бечевкой примотали к банке небольшой осколок зеркала и отправились к траншеям.