Натали - Анна Дубчак

В гостинице ее ждала записка от Катрин:

«Звонила Сара Кауфман. Она приедет в два часа. Я приду в 12.00».

Если звонила Сара, значит, беспокоится о своих процентах. Она, кажется, решила встать на тропу войны. Как это все глупо!

Пьер снял номер этажом выше. Устроился и пришел к Наталии.

Его высокая фигура, рыжие волосы, белая куртка, подбитая мехом, узкие джинсы делали его моложе лет на десять, то есть он выглядел на тридцать с небольшим, в то время как ему было за сорок.

Пока ждали Катрин, включили телевизор. Шла передача об инопланетянах, космосе (если судить по картинкам на экране) и каких-то ведьмах… Затем появилось изображение человеческого мозга в разрезе – нечто между мультипликацией и натуральным изображением; затем по принципу бесконечной галереи начали открываться полупрозрачные двери – таким образом, очевидно, автор фильма хотел показать нераскрытые возможности мозга… Скорость открывания и количество дверей росли, камера словно ввинчивалась в полутемное пространство, освещая его…

Пьер дремал в кресле, а Наталия с мыслями о собственных мозгах продолжала смотреть на экран. И смотрела до тех пор, пока не поняла, что речь здесь идет скорее всего о психологии, нежели о потусторонних силах, как это ей раньше показалось.

На экране появился кабинет: жалюзи, белая мебель, белокурая женщина в белом халате, отвечающая на вопросы корреспондента. Появились титры «dr. Rebecca de Frain», и Наталия, схватив со стола ручку и блокнот, тотчас вписала это имя… Вот теперь, как никогда, ей нужна была помощь Катрин…

Наталия посмотрела на часы: половина первого, Катрин задерживалась на целых полчаса. Сейчас проснется Пьер, им надо будет разработать план действий, но как это делать без Катрин, она не представляла… Поездка в Лозанну научила ее многому…

Она смотрела на Пьера и, несмотря на то что сама спровоцировала его на какие-то признания, весьма, между прочим, для него опасные, недоумевала: как можно было ему вот так, с первого раза, довериться совершенно незнакомой женщине, которая только и сделала, что показала ему бутылку его же собственного вина да четверть капустного кочана…

А потом вдруг поняла: он ждал подобного визита, из полиции или еще откуда, он и дом-то вынужден был продать, чтобы только поскорее забыть о том кошмаре, какой пережил в винном погребе…

Из их разговора в Лозанне она поняла также и то, что Пьер присутствовал на вечеринке и знал, конечно, что его сестра вместе со своим любовником находятся в его доме. Как же иначе? Он и прикрывал их, устраивал свидания, предоставляя в их распоряжение свой большой дом. Он любил свою сестру и надеялся, что когда-нибудь Седрик все же разведется со своей женой и женится на Эдит… Но ведь Пьер говорил на французском, а что, если она не поняла и половину того, что он ей наговорил?

А что касается его откровенности и доверчивости, с которой он признался ей в том, что собственноручно закопал в саду трупы, так это мог сделать только такой впечатлительный и невиновный человек, как Пьер. А кошмары, которые мучили его все это время, отразились на его полотнах…

И все же он отказывался верить в причастность к убийствам Анны. Он считал, очевидно, что женщина не способна на такое…

Раздался телефонный звонок. Наталия взяла трубку.

– Натали? – услышала она голос Луи, и нервная дрожь пробежала по всему ее телу.

– Да, это я…

– Вы обещали приехать и не приехали… Вы слишком дорого мне обходитесь…

– Изабель Гомариз сейчас в Париже, она только что вернулась из Алжира, больше того, возможно, в тот момент, когда мы с вами разговариваем, она находится в замке в Орлеанском лесу в объятиях Ги Дюпона. Не понимаю, зачем вам нужна я… Садитесь в машину и поезжайте в Орлеанский лес… Там вы найдете обоих, и, возможно, Изабель привезла Ги маркер или как там его…

– Мы взяли Катрин, она у нас…

– Катрин? Но зачем она вам?

– Мы приехали за вами… Если не хотите, чтобы она умерла, приезжайте сами… Катрин нам не нужна, нам нужны вы…

И Луи повесил трубку.

Пьер, проснувшись, смотрел на нее с любопытством. Но она не умела говорить по-французски… Она как могла объяснила ему, что ей необходимо срочно поехать в Булонский лес. И не на прогулку.

Он сказал, что поедет вместе с ней.

В такси она, держа на коленях блокнот, нарисовала ему замок с решетками на окнах, затем, жестикулируя, дала понять, что там, куда она едет, находится Катрин, которую нужно спасти, и что, возможно, она не выйдет оттуда живой… И когда он попытался выяснить причину, почему ей угрожает опасность, она лишь пожала плечами: она действительно так ничего и не поняла. Тогда Пьер произнес слово «полиция». Но Наталия замотала головой: если сейчас у нее еще оставалась какая-то надежда на спасение – ведь Луи ясно сказал, что она нужна ему, и на этом можно будет еще как-то поиграть и потянуть время, – то если она обратится в полицию, с ней уже церемониться не будут… Хотя всему есть свои пределы: она объяснила Пьеру, что если ей не удастся выбраться из замка в течение трех дней, то тогда уже можно будет обращаться куда угодно… Кроме того, она снабдила его номерами телефонов замка и сказала, чтобы они на машине дождались Катрин, если ее, конечно, выпустят из замка после того, как туда войдет Наталия.

Она приказала водителю такси остановиться возле ворот, вышла из машины и, не оборачиваясь, быстро проскользнула в калитку, услужливо открытую ей одним из охранников. И она поняла, что все, кто служит в замке, предупреждены относительно ее возвращения.

Она слышала, как в домике для охраны поскуливают и лают собаки, те самые доберманы, которые чуть не разорвали ее на части однажды ночью… Но она не могла видеть, что стоило ей ступить на территорию замка, как из этого же домика вышла Катрин, которая, увидев такси, побежала быстро, как только могла, в его сторону…

«Ах, Сара, как же ты могла…» Ей казалось, что она никогда не сможет простить Сару…

Ей было страшно. Но страшно не потому, что она боялась Луи. Ее пугало непонимание того, что происходит вокруг нее. Как ни анализировала она последние события, ничего логичного и поддающегося объяснению не находила. Все участники разыгрывавшейся вокруг нее мистической пьесы с красивыми и порочными женщинами, псевдоучеными, карликами, предателями, художниками, писателями, эмигрантами, любовниками, молодящимися горничными, трупами с отрезанными головами (а точнее, без них, без голов), с капустными кочанами, швейцарскими визами, сумасшедшими приятельницами и их служанками словно воды в рот набрали. Нет, они, конечно, говорили что-то и вполне логично объясняли свои поступки, но, собирая их всех вместе и зная, что всех их что-то объединяет, она так и не смогла найти связующее звено.

Вот и сейчас. Когда она открывала дверь, ведущую в этот странный замок, ей казалось, что еще мгновение – и она почувствует уже знакомый ей запах жженой серы, гари, налетит ветер, подхватит ее и вернет в родной кабинет с миниатюрным роялем… Она придет в себя, выйдет в гостиную, где перед телевизором будет дремать такой домашний и милый Логинов, она сядет рядом с ним, возьмет в руки его голову… И голова отвалится и покатится под диван…