Дело о Золотом сердце - Георгий Персиков

Что же касается цели экспедиции – поиска загадочного племени карихона, – тут удача отвернулась от путешественников. Редкие встречные индейцы, по одному, реже парами проплывавшие мимо на пирогах, как правило, небольших и просто сработанных, в ответ на расспросы отца Лоренцо лишь качали головами. О племени карихона они никогда не слышали, нет-нет. И поскорее отплывали подальше, украдкой делая пальцами жесты, отгоняющие демонов. Компания в большой лодке явно пугала индейцев. Особенно косились они на бородатого великана Всеволода и Большакову, которая взирала на них с таким выражением лица, что была неотличима от местных деревянных идолов.

Не помогли и заранее заготовленные подарки – безделушки, ножи, лекарства. В паре деревенек, попавшихся на пути, от них решительно отказались. Видимо, боялись навлечь на себя проклятье, которое непременно, по их мнению, должно было сопровождать столь странную компанию белых людей.

Все это не прибавляло бодрости духа, и надежда медленно таяла в знойном, гудящем насекомыми воздухе. Отец Лоренцо подбадривал команду как мог, но и он вынужден был признать, что шанс отыскать разгадку остался только один. Ниже по течению, в нескольких днях пути, находилось поселение большого племени Ягуара. Их жрец многое знал про древние времена и, по слухам, владел языком карихона. Возможно, он смог бы прочитать, что написано внутри золотого амулета.

Ближе к концу дня река стала куда как уже, кусты нависали над водой, а русло заполонили противные водоросли. Грести стало значительно сложнее.

Но отец Лоренцо и Большакова не замечали никаких трудностей. С самого утра они были поглощены научным спором, который то затихал, то разгорался вновь, меняя форму и предмет обсуждения. Последним камнем преткновения стали необъяснимые археологические находки, авторство которых приписывалось инкам или иным, доселе неизвестным индейским племенам.

– Вот взять хотя бы эти недавние находки – кулончики, крохотные золотые аэропланчики, над которыми все европейское научное сообщество дрожит, как курица над яйцом… – Вице-председатель географического общества говорила явно громче, чем следовало, но спор шел давно и накал эмоций был уже не шуточный.

– Да, да. Прекрасный пример того, как мало мы знаем об этом удивительном народе. Возможно, инки не только мечтали о полете, но и строили подобия летательных аппаратов! – Святой отец раскраснелся и беспокойно ерзал на тюке с поклажей.

– Ха-ха, – Большакова откинула голову в театральном смехе. – Прекрасный пример глупости и фантазерства. Где эти ваши летательные аппараты? Улетели, не оставив ни малейшего следа? Любому компетентному ученому понятно, что эти фигурки – всего лишь изображение жреца в ритуальном облачении, изображающем птицу. И никаких загадок!

Отцу Лоренцо стало явно обидно за инков, которых только что лишили крыльев, и за завуалированный намек на его некомпетентность, но он бросил взгляд на неподвижного и бесстрастного Пачакутека и, сдерживая гнев, продолжил самым спокойным голосом, на который был способен:

– Но ведь кулоны в виде аэропланов – это не единичный случай, я лично видел в сокровищнице музея в Каракасе каменный диск, на котором досконально изображен процесс формирования человеческого эмбриона, причем некоторые стадии не могли быть видны без микроскопа! Значит, у инков была какая-то техника, о которой мы ничего не знаем! Видите, сколько удивительных тайн хранит в себе эта цивилизация!

– Как бы не так. Вы, святой отец, видимо, в археологии понимаете не больше, чем ваши индейцы, раз поверили в такую грубую и очевидную подделку. Да-да, – ответила мадам Большакова на возмущенный взгляд священника, – подделку. Ведь прекрасно известно, что инки не умели обрабатывать такие сложные породы камня, у них и технологии-то такой не было. А вас надули, как дурачка на ярмарке!

Этого отец Лоренцо стерпеть уже не мог, он резко встал в лодке и, рискуя выпасть за борт, повернулся за поддержкой к Георгию:

– Господин Родин, вы ведь врач, объясните сеньоре, что я имею в виду! Она, видимо, неправильно понимает слово «эмбрион»!

– Вы сейчас, подобно Колумбу, верите рассказам индейцев о племени людей-собак!

– Не надо передергивать! – взъярился отец Лоренцо. – Это не только рассказы! Многие чудеса этой удивительной земли конкистадоры видели своими глазами! – Священник начал загибать пальцы. – Первый историк Нового Света Пьетро Мартире Д’Ангьера говорил о тритонах и даже «листригонах и полифемах»; Веспуччи обнаружил острова, заселенные гигантами; Николаус Федерман наблюдал многоголовое чудище, пожирающее людей целыми деревнями; конкистадор и поэт Хуан де Кастельянос поминает в своих знаменитых «Элегиях» людей с двумя лицами, пигмеев размером с локоть и гиганта-гермафродита, а Франсиско Орельяна, столкнувшись с женщинами, которые сражались наравне с мужчинами, счел, что он достиг царства амазонок, и величайшая в мире река, которую он мечтал назвать своим именем, была названа рекой Амазонок!

– Амазонки? Ха-ха-ха! – расхохоталась Большакова.

Родину вовсе не хотелось лезть между молотом и наковальней, и он попытался немного снизить градус дискуссии:

– Друзья, давайте закончим этот спор на берегу, где вы не будете подвергаться опасности оказаться в воде или, хуже того, в пасти у крокодила!

Не закончив фразу, Георгий замер и прислушался. В привычном гомоне джунглей вдруг раздался непривычный пронзительный звук – то ли крик терзаемого животного, то ли… детский плач. Родин поднял руку, и все мгновенно замолкли. Пачакутек, возможно первый раз за все путешествие, проявил беспокойство и тревожно вглядывался в джунгли.

– Слышите? Всеволод, стой. Нужно к берегу пристать.

Великан раздраженно посмотрел на брата. Времени до заката оставалось немного, и всякая задержка уменьшала шансы найти подходящую стоянку до наступления темноты.

– Енюша, брось, не до глупостей теперь. – Бородатый великан нахмурился, в его голосе закипало раздражение, грозя перерасти в настоящую бурю. – Ежели мы на каждый обезьяний писк будем в джунгли кидаться, эдак мы останемся в лодке ночевать. Берись за весло.

– Георгий Иванович, послушайте брата, вы со своими благородными порывами сейчас задерживаете нас, ради спасения несчастного павиана. – Большакова обернулась и нетерпеливо сверлила Георгия взглядом.

Родин обвел всех взглядом: Всеволод, насупившись, отвернулся и стал прилаживать поудобнее тюк с поклажей, Большакова нетерпеливо сложила руки на груди, отец Лоренцо с кислой физиономией опустил глаза, Ирина через свою москитную сетку безучастно взирала на подернутое желтоватой дымкой амазонское небо. Только один человек на борту смотрел на Георгия с восхищением. Анюта не сводила восторженных глаз со своего кумира и готова была согласиться на все, что бы он ни предложил, хоть к кайманам в пасть! То ли из-за того, что Георгий не мог бросить в беде человека, то ли чтобы упрямо пойти наперекор брату, а может, просто из природного авантюризма, но Родин решил настоять на своем.

– Друзья, я уверен, что слышу человеческий голос, возможно, там кто-то ранен. Клятва Гиппократа не позволяет мне пройти мимо, и если вы отказываетесь причаливать к берегу, я буду вынужден добираться туда вплавь.