Женский монастырь отдыхает - Ирина Хрусталева

– Но ведь в век технического прогресса совсем не обязательно ехать в банк, достаточно знать код счета, и деньги можно перечислить в любой уголок земного шара, – не совсем уверенно произнесла Люся. – При чем здесь отпечатки всякие, глаза и тому подобное?

– Действительно, все это возможно, – кивнула Надя. – Но тогда за каким, спрашивается, дьяволом понадобился двойник?

– Ну, может, как раз для того, чтобы узнать номер счета, на котором деньги лежат.

– У кого узнать? У Котова, что ли? – усмехнулась Надежда. – «Дай ключ от квартиры, где деньги лежат»? Представляю себе страшное удивление Котова: к нему в тюремную камеру вдруг заявляется его точная копия и требует назвать коды счетов! Люсьена, думай хоть иногда, что говоришь.

– Почему именно к Котову? А разве не может существовать другой человек, который все об этих счетах знает?

– Тогда и правда не стали бы такой огород городить, – возразила Надежда. – Существует очень много способов, чтобы получить от человека нужную информацию. Шантаж, угроза расправы над родными и близкими, угроза его жизни, в конце концов... Да мало ли что можно еще придумать. Нет, Люся, какой-то совсем другой расклад был задуман, но вот какой? – нахмурилась она.

– Все может быть, только я все равно уверена на тысячу процентов, что в этом деле замешаны большие деньги, которые кому-то очень нужны.

– Деньги всем нужны, – хмыкнула Надя.

– Вот именно, – согласилась Люсьена. – И в нашем случае только в них все дело, вот увидите. Все преступления происходят именно из-за денег, и эта афера с двойником – не исключение.

– Вот страсти-мордасти! Мои дорогие, а вам не кажется, что мы вляпались в глубоко дерьмовую историю? Где много денег, там обычно бывает и много трупов, – неожиданно зловеще прошептала Галя, внимательно слушая рассуждения подруг. При этом она продолжала с испугом таращиться на фотографию Максима Рудакова.

Альбина открыла глаза, несколько раз хлопнула ресницами и недоумевающе посмотрела на белый потолок. В ее квартире потолки всегда красились в разные цвета. Они могли быть и голубого, и розового, и любого другого цвета, но никогда – белого. Почему-то этот цвет всегда ассоциировался у девушки непременно с больницей, лекарствами, белыми халатами и еще с чем-то неприятным. Прошлым летом, например, она выкрасила потолок в своей спальне нежно-фисташковым цветом, подобрала обои с таким же оттенком и купила ярко-зеленый ковер, похожий на лужайку с мягкой травой. Текстиль тоже был подобран соответствующих цветов и оттенков, чтобы все было гармонично. Альбина была художником, поэтому, естественно, стремилась, чтобы все краски сочетались и радовали глаз. И вдруг сейчас, проснувшись, она видит это вопиющее безобразие – кипенно-белый потолок.

– Интересное дело, кому могло взбрести в голову покрасить его в белый цвет? – удивленно пробормотала девушка. – Я ведь его терпеть не могу, сразу же пахнет чем-то больничным. Ну вот, что я говорила? – дернула носом она. – Больничный запах прямо в ноздри ширяет. Я что, все еще сплю и мне снится кошмар?

– О-ох-х, – раздался тяжелый вздох откуда-то справа, и Альбина, до смерти испугавшись, резко повернула голову на странный звук.

– Точно, сплю, – пробормотала девушка и зажмурила глаза. Когда она снова их распахнула, видение даже не собиралось исчезать. – Вы кто? – спросила она, удивленно уставившись на женщину, лежавшую на соседней кровати.

– Ой, очнулась, деточка? – приветливо улыбнулась та. – Я – твоя соседка по палате, Лидия Ивановна. Сейчас я медсестричку вызову, – проговорила она и нажала на кнопку, располагавшуюся на стене у ее кровати. – А уж она доктора позовет.

– Медсестричка? Доктор? Я что, в больнице? – испуганно поинтересовалась Альбина, с ужасом обводя помещение взглядом.

– В больнице, милая, в больнице, – подтвердила Лидия Ивановна.

– А как я здесь оказалась?

– Ты разве не помнишь ничего?

– Не-а, ничегошеньки, – призналась девушка, продолжая со страхом смотреть на женщину. – Давно я здесь?

– Сюда тебя, ко мне в палату, вчера вечером определили, а до этого, говорят, ты целую неделю в реанимации лежала.

– Да ну? – удивилась Альбина. – Целую неделю? В реанимации?

– Да уж, неделю, – подтвердила Лидия Ивановна. – Но это уже позади, теперь ты, деточка, на поправку пойдешь, так доктор сказал, – ласково улыбнулась она.

– И что же мне реанимировали? – спросила Альбина и, приподняв одеяло, осторожно посмотрела на себя. – Ноги и руки вроде целы, и на том спасибо, – пробормотала она. – Так что же у меня реанимировали? – повторила она.

– Ну не знаю, что можно реанимировать после удара молнии? – пожала Лидия Ивановна плечами. – Думаю, что, кроме сердечка, больше нечего.

– После удара... чего?! – вытаращила глаза Альбина.

– Молнии.

– Шутите?

– Нет, не шучу. Ты, деточка, в рубашке родилась, об этом здесь все врачи говорят.

– Ничего себе, – удивилась Альбина. – Чего только со мной не было: и ноги с руками ломала, и в автомобильную аварию попадала, даже тонула один раз, но чтобы молния... очуметь! А что еще говорят?

– Да я уж и не знаю, можно тебе рассказывать-то или нет? – проговорила женщина, с опаской посмотрев на дверь.

– А почему нет? – удивилась Альбина. – Это что, страшный секрет?

– Нет, просто мне сказали, что тебе ни в коем случае волноваться нельзя, – зашептала Лидия Ивановна, продолжая с опаской посматривать на дверь.

– Я не буду волноваться, даю слово, меня очень трудно чем-то удивить, поэтому я всегда спокойна, как удав, – махнула Альбина рукой. – Так что рассказывайте, не бойтесь.

– Неужели ты правда ничего не помнишь? – снова спросила женщина.

– Абсолютно.

– Ну, ладно, расскажу, – с готовностью согласилась Лидия Ивановна, и ее глаза радостно заблестели от предвкушения беседы. – Только ты никому не говори, что я проболталась.

– Что за тайны Мадридского двора? – растерянно улыбнулась девушка. – Я что, кого-нибудь убила?

– Господь с тобой, – замахала Лидия Ивановна руками. – Это тебя чуть не убило. Я только что сказала, что в тебя молния ударила.

– А, действительно, – согласилась Альбина. – Ну и как же она в меня ударила?

– Надо же, совсем память отшибло, – посочувствовала женщина. – Может, пройдет еще?

– Понятия не имею, – проворчала девушка. – Так как это со мной случилось? – повторила она.

– Я лучше по порядку все расскажу. Неделю назад тебя грибник сюда привез, на своей машине. Была ты совсем в бессознательном состоянии, прямо как плеть на его руках висела. А случилось все в лесу, он неподалеку от нашей деревни Куницыно, я там и живу. Здесь-то уже райцентр, и больница эта почти что городская. Все жители округи здесь лечатся, если кто захворал, больше негде. Если только в Москву ехать, в какую-нибудь платную клинику, только на это никаких денег не хватит, легче помереть. Ну вот, мужчина тот ходил по нашему лесу, грибы собирал. Как ветер поднялся и дождик накрапывать начал, он решил вернуться к своей машине, он ее у дороги оставил. А тут как раз гроза и началась. Жуть, что творилось, я эту грозу хорошо помню, мы здесь все окна, все форточки закупорили, стекла аж тряслись, как гром-то громыхал. А какой ветер был! – закатила она глаза. – Мы думали, конец света пришел. Ну вот, грибник-то этот торопится к своей машине, видит, ты тоже бежишь, только не к дороге, а, наоборот, в сторону леса. Глядит, ты под крону березы шмыгнула, а в следующее мгновение молния как шарахнет – и аккурат по дереву, ну и по тебе, естественно. Березу аж пополам располосовало, а ты упала как подкошенная. Хорошо, что мужик тот знающим оказался, сначала землей тебя присыпал, чтобы она разряд забрала, а потом подхватил тебя на руки, в свою машину положил и сюда привез. Тут уж врачи за тебя взялись, все, кто был в тот день, все вокруг тебя суетились, навела ты здесь паники. Говорят, внезапно клиническая смерть наступила, думали – все, ушла ты, девонька. Ан нет, вытащили доктора тебя, хоть и с трудом. Потом ты в коме четыре дня пролежала, а пару дней назад очнулась. Вот вчера тебя сюда привезли, а ты все спишь и спишь, – улыбнулась она.