Дракон и золотая фея - Хелена Хайд

— Нравится? — выдохнул гоблин, расплываясь в смущенной улыбке. — Я их долго собирал, это полная коллекция! Все-все, что выходили. Даже лимитированные, которые продавались на том мероприятии в честь твоего Дня рождения в ресторане. Я тогда на него не попал, узнал про тебя позже. Но вот плакат выкупил — там один парень несколько взял таких, и один согласился мне продать. Тот, который с автографом был, зажал конечно, — пробормотал похититель, сжимая кулаки. — Правда, это не важно! Ты ведь мне плакаты все сейчас сама подпишешь, да?

— Конечно, подпишу, — заверила я. Уже неплохо! Если он все же решит получить свои автографы, то ему придется развязать, как минимум, мои руки. А это уже даст мне возможность, к примеру, вонзить ручку ему в глаз, воспользоваться его истерикой и схватить что-нибудь с пола, чтобы забить этим похитителя до бессознательного состояния.

— Вот здорово! Очень рад буду, правда, — снова заулыбался мужчина, глядя на меня глазами хищника, под завязку накачанного тяжелыми наркотиками.

— Ну давай тогда подписывать буду. У тебя их много, это немало времени займет…

— Ага, только вспомню вот, куда ручку дел… наверное, потерял. Чуть позже схожу новую куплю, а ты пока… о, точно! Что ж я за хозяин такой невежливый? У меня гость важный, а я ему даже чаю не предложил.

— Что ты, не нужно беспокоиться, — мило заверила я. Есть и пить что-то в доме психопата-похитителя было последним делом. Неизвестно, что он может подмешать в еду, и каким образом это что-то отразиться на моем организме.

— Да не могу я так, не беспокоиться! Сейчас сделаю что-то, принесу...

— Слушай, а вот все хочу спросить… — быстро проговорила я, надеясь задержать гоблина и отвлечь его от идеи «покормить дорогого гостя». — Когда мы впервые встретились… на телестудии...

— Что? — обернулся он, не дойдя до двери, ведущей на кухню.

— А как ты туда прошел? Ну, как я поняла, ты в студии тогда среди гостей был, да?

— Был. Громче всех хлопал и кричал!

— Точно! А я думаю, чего мне твой голос знакомым кажется, — весело воскликнула я. — Ну а потом что было?

— Потом?

— После эфира, — пояснила я, моля чтобы мужчина, забыв о чае, вернулся ко мне, и я смогла через несколько минут снова вернуть разговор к подписыванию плакатов. — Как ты за кулисы прошел? Там же охрана везде стояла, не пропустили бы никого кроме работников канала. Или ты в самом деле на канале работаешь, да?

— Ой, нет, что ты, дорогая, — застенчиво отмахиваясь, захихикал похититель. — Чтоб такой парень как я, да на телевидении работал? Нет, далеко мне до такого. Я обычный уборщик в лаборатории, которая исследует образцы, что их привозят с єкспедиций. Мне вот даже в студию попасть очень трудно было. И не попал бы просто так, если б не чужая доброта.

— Чужая доброта? — уточнила я, и не нахмурила брови лишь потому, что должна была показывать лишь веселость, дружелюбие и искренний интерес.

— Мне один хороший парень помог, билет в студию на передачу прислал, — сообщил мужчина, улыбаясь на всю челюсть. — Написал: «Ты фанат Канарии? Так вот, она на этой передаче свою песню новую представит! Иди в студию, посмотри на нее». А кроме билета выслал еще тот пропуск, благодаря которому я и прошел за кулисы. И план здания тоже он мне скинул, и ту жидкость в посылке отправил, которой я тогда платок смочил, представляешь?

— Что же это был за добрый парень такой? — протянула я, бросая все свои силы на то, чтобы не выказывать настоящих эмоций, бушевавших за приветливой маской. — Или ты забыл его уже?

— Да я такого хорошего парня никогда-никогда не забуду, — заверил гоблин, снова потирая ладонями штаны на бедрах. — По крематорий помнить буду… Ох, голова моя совсем дырявая!

— Что такое? — встрепенулась я. Неужели вспомнил про чай и все же пойдет его для меня готовить?

— Так этот добрый парень… Как я мог о его просьбе ко мне забыть?

— Просьбе?

— Он же просил меня, чтоб когда мы с тобой увидимся, то я передал, что у тебя остался ровно один месяц! А у меня совсем из головы вылетело...

Черт.

До этой секунды я считала, что сейчас нахожусь наедине с самым опасным, самым конченым психом, которого встречала за всю свою жизнь. Вот только оказалось, что даже он уступал в безумии Алексу Фрейку, который придумал натравить этого больного на меня! Подготовил все для моего похищения, чтобы передать мне этот «привет»! И проклятье, если этот чешуйчатый пошел на подобное ради простого напоминания, то что же меня ждет, когда этот месяц истечет?

Но в то же время, в какой-то мере от этой новости меня немного попустило, и я успокоила себя, напряженно выдыхая воздух.

Итак, мой похититель не имеет отношения к тем людям, которые убили всех в «СтарКейдж». Значит, они не выследили меня. Значит, у меня еще есть шанс так и остаться незамеченной ними.

...Вот только пускай этот тип и не был одним из них, это не отменяло того факта, что он — поехавший ублюдок, который собирается сделать со мной неизвестно что!

— Ой, да, точно, чай! — воскликнул гоблин, снова потирая ладони о штаны. Проклятье, я была настолько шокирована, что выпустила его из сети разговора, и он вспомнил о своем «угощении для гостя». — Чай-чай-чай! Сейчас заварю ароматненький сладенький чайок. И сюрприз тебе принесу!

Выскользнув на кухню, похититель принялся там копошиться, гремя посудой. И через несколько минут вышел, неся в руках поднос, на котором стояли чашка чая и… торт?

Да, так и есть, торт. С желтым кремом, поверх которого черной глазурью были криво нарисованы узоры с надписью: «Я люблю тебя, Канария!». И присыпка в виде хрустальных зернышек граната, которой были обсыпаны бока.

— Какая прелесть! Это мне? — выдохнула я, изображая восхищение.

— Конечно, тебе, дорогая. Я сам его испек, — протянул гоблин, ставя поднос на перевернутый ящик, валявшийся рядом. И только тогда я увидела, что кроме чая и торта на подносе было еще кое-что.

Нож.

Большой, с черной рукоятью и сколотым кончиком.

— Раз уж меня не было на твоем Дне рождения, то давай отпразднуем его вот сейчас прямо, — пробормотал он, поглядывая то на торт, то на меня. — Только вдвоем, ты и я, навсегда.

— Да-да, отличная идея…

— С Днем рожденья тебя! — перебивая, начал неуклюже напевать похититель, когда его узловатые пальцы потянулись к подносу, неловко беря нож. — С Днем рожденья тебя! — продолжал гоблин, занося нож над тортом, чтобы отрезать от него кривой кусок. — С Днем рождения, Канария! — еще шире заулыбался он, и положив кусочек прямо на лезвие, поднес его ко мне. — С Днем рожденья тебя!

Резко перевернув нож, похититель с размаху ляпнул кусочек торта на мою ногу, прямо на татуировку, и принялся лезвием размазывать суфле по моей коже.

— Сладенькое к сладенькому, правильно? — бормотал он, выпучивая свои маленькие глазки. И хихикая, мазал крем, суфле, гранатовую присыпку и глазурь, перекрывая ними желтую канарейку, серые цветы и разбитую клетку. — Вот, сейчас мы тебя украсим, кремом и глазурью! Прелесть, правда?