Star Wars: Уязвимая точка - Мэтью Стовер

Я так гордился ею…

Прошли годы с тех пор, как она завершила свои Испытания на Рыцарство, она уже давно мастер-джедай и член Совета… Но в тот день мы снова были Мейсом и Депой, мастером и падаваном, выплескивающими смертельную эффективность ваапада против худшего из того, что могла бросить на нас Галактика. Мы сражались так, как не раз до того, идеально слаженной группой, увеличивая силу друг друга, прикрывая слабости друг друга, и в тот день мы сделали все настолько хорошо, насколько вообще могли. Как рыцари-джедаи мы с ней непобедимы. Как мастера, члены Совета…

Что мы получили? Ничего?

А может, вообще все потеряли?

Как так получилось, что именно наше поколение первым за тысячу лет увидела Республику, сотрясаемую войной?

– Винду! - голос Ника резко вернул Мейса к действительности. Мейс поднял голову. Ник смотрел на него сверху вниз с трехметровой высоты. - Не надо там стоятъ

– Хорошо.

Мейс поднял руки, и все три акк-пса улеглись. Касание сквозь Силу и поворот обеих ладоней, и все три пса перевернулись на спины, высунув черные языки меж острых, словно бритва, зубов. Они довольно сопели, уставившись на Мейса с абсолютным доверием.

Ник выдавил из себя что-то вроде: «Задница таскера!»

Мейс подошел к голове одного из псов и скользнул ладонью меж треугольника из шести небольших рогов на надбровной дуге акка. Вторую ладонь он положил возле нижней губы акка, чтобы огромный язык животного смог донести запах Мейса до обонятельных центров внутри ноздрей. Затем он перешел к следующим псам: они запоминали его запах, а он запоминал их образ в Силе. С точки зрения суровых правил этикета подобные торжественные встречи требовали уважительного изучения друг друга.

Великолепные создания. Так сильно отличающиеся от тех мутировавших гигантов, с которыми ему и Депе пришлось столкнуться в Цирке настоящих кошмаров. В зловонных глубинах Нэр-Шадды Гэргонн превратил благородных защитников стада в бездумно жестоких убийц..

И Мейс не смог удержаться от мысли о том, что на Харуун-Кэле могло сотворить подобное с Депой.

– Хорошо, - сказал он всем и никому одновременно. - Я готов ехать.

Каждую ночь они становились лагерем, не разводя костер и не нуждаясь, в общем-то, в нем: акки удерживали хищников на расстоянии, а корунаи ничего не имели против темноты. Хотя тяжело вооруженные корабли ополчения ночью не вылетали, костер все же значительно горячее окружающих джунглей, а это могли заметить сенсоры на спутниках. Ник сухо объяснил, что балаваи могут легко скинуть ТОКО тебе на голову. И ты узнаешь об их решении слишком поздно.

Он сказал, что у правительства на орбите до сих пор осталось немалое количество платформ ТОКО. Точечные орбитальные кинетические орудия в общем и целом представляли собой стержни из дюрастила размером с ракету, на которые была установлена простейшая система наведения и управления и которые постоянно болтались на орбите вокруг планеты. Дешевое производство, простое использование: примитивная команда на двигатели ТОКО отправляла его в атмосферу для нанесения удара по неким конкретным координатам.

Не слишком аккуратно, но это и не требовалось: метеоритный удар по первой необходимости.

Для корунаев костры стали частью истории.

Многие ночные насекомые общались друг с другом вспышками света, превращая ночь в подобие мигающего переполненного поля космопорта, а светящиеся лозы мягко мерцали различными цветами. Все это давало некое несильное общее освещение, сходное, пожалуй, с призрачным лунным светом.

Траводавы всегда спали стоя, выпрямив все шесть ног, закрыв глаза и продолжая по привычке что-то пережевывать.

У корунаев к седлам были привязаны скрученные опальные мешки. Мейс ставил футлярную палатку, кото-Рую хранил в боковом кармане своей дорожной сумки: как только он распечатывал пальцем крышечку давления, встроенные стойки натягивали прозрачную палатку, в которую могла поместиться пара человек.

Они садились на землю и разделяли еду: как только пшцпакеты и сласти, которые корунаи собрали с трупов в переулке, закончились, их едой стало вяленое мясо тра-водавов и жесткий засохший сыр из сырого молока тра-водавов. Воду они брали из растений-воронок, которые им удавалось иногда найти: оранжевые листья растения сворачивались в водонепроницаемую спираль в два метра высотой, чтобы аккумулировать дождевую воду для подпитки корневой системы. Бывало, что они наполняли свои фляги водой из теплых ручьев и бурлящих источников, которые Шрам проверяла на вкус и признавала безопасными. Даже автоматический ионный стерилизатор мейсовой фляжки не справлялся с легким прив - кусом серы, напоминающим вкус протухших яиц,

После еды Лиш частенько доставал сверток сырой коры тисселя из рюкзака и предлагал его всем остальным. Ник и Мейс всегда отказывались. Шрам иногда немного брала, Беш брал немного больше. Лиш с помощью поясного ножа отрезал кусок размером с три сложенных пальца и запихивал его к себе в рот. Поджаренный и просушенный тиссель был легким опьяняющим стимулянтом, не вреднее легкого вина. В сыром же виде он мог вызвать необратимые изменения в химических процессах в мозгу. Минута жевания, и у Лиша на лбу появлялась испарина, а глаза становились совершенно стеклянными… если, конечно, хватало света от лоз, чтобы это разглядеть.

За несколько ночей Мейс многое узнал об этих кору-наях и соответственно об ОФВ. Ник был лидером в этой маленькой группке, но не из-за какого-то звания. Здесь вообще, судя по всему, не было званий. Ник был лидером, благодаря силе своей личности и молниеносности едкой сообразительности шута при королевском дворе.

Он говорил, что не считает себя солдатом и, тем паче, патриотом. Он говорил, что не хотел бы ничего больше, чем работать простым наемником. В этой войне он участвовал не для того, чтобы спасти мир для корунаев. Он участвовал в ней (и он настаивал на этом) только ради кредиток. Он постоянно говорил о своей готовности «убраться из этих треклятых джунглей. Там, в Галактике, можно зашибать реальные деньги». Но для Мейса было ясно, что это была лишь поза: способ удержать компаньонов на расстоянии руки, способ убеждать всех в своем безразличии.

Мейс видел, что Нику все далеко небезразлично.

Лиш и Беш участвовали в войне из чистой ненависти к балаваям. Пару лет назад Беша похитили исследователи джунглей. Его ныне недостающие пальцы были поочередно отрезаны для того, чтобы выведать месторасположение легендарной рощи ламм. Когда он не смог ответить на вопрос (эта роща - лишь миф), иджи решили, что он упорствует.

– Если ты не хочешь говорить нам, - сказал один из них, - мы сделаем так, чтобы ты это наверняка никому больше не рассказал.

Беш никому больше ничего не рассказывал, потому что не мог. Балаваи отрезали ему язык.

Он общался с помощью простейших знаков и невероятно сильной проекции своих эмоций и настроения с помощью Силы. В определенном смысле он был самым красноречивым членом группы.